Камен Калчев - Двое в новом городе

Пленник мой никак не мог прийти в себя, бледность так и не сходила с его лица. Все произошло в считанные секунды. Он оказался взаперти, как в тюремной камере. Цель была достигнута.

Ночь. Безлюдная улица. Тишина. И охваченный яростью безумец, готовый совершить убийство. Да, влип он в историю! А на меня вдруг смех накатил, я еле сдерживался. Но вспомнил о Виолете, и все встало на свой места. Не до смеха.

— Слушай, — начал я без околичностей, — ты знаешь, что Виолета беременна?

Он только моргнул, уставившись в темное стекло.

— Ну?

— Первый раз слышу.

— Вот оно что! Первый раз! А то, что ты отец этого ребенка, тебе известно? Или, может, тоже не знаешь?

Он отпрянул, часто-часто заморгал. Я притянул его за отворот пиджака.

— Послушай, малый, не строй из себя идиота!.. Твой это ребенок! Слышишь?

— Нет, никакого отношения я к нему не имею, — отчаянно пропищал он. — У меня давно с ней ничего общего…

— Наоборот! — Я сжимал лацкан так, словно под рукой у меня была его шея. — Твой этот ребенок! И с нею у тебя много общего!.. Короче, она родит через несколько месяцев… Понимаешь?.. А кто будет заботиться о ребенке? Я, что ли? Ну, отвечай!

Он дышал как загнанная лошадь, одной рукой упирался в баранку руля, потому что я все сильнее на него наваливался, а другой прикрывал лицо — опасался удара.

— Эй ты, отпусти руку и смотри мне в глаза!

Он изогнулся, но глаз так и не поднял, только моргал.

— Чего моргаешь? — закричал я. — Смотри мне в глаза!

— Я… я не моргаю… я смотрю…

— Прямо в глаза! И отвечай, почему вы разошлись? Почему ты ее бросил? Говори! Все по порядку!

— Она сама меня оставила…

— Как это сама?.. А ребенок?.. Кто о нем будет заботиться?

— Не знаю.

— Кто будет заботиться? — повторил я, пытаясь поймать его взгляд.

— Я ни в чем не виноват.

— Это мы на суде увидим.

— Зачем суд? За мной нет никакой вины…

— Увидим… Есть медицина… Есть экспертиза…

— Я чист перед своей совестью.

— Перед совестью?.. Какая у тебя может быть совесть?!

— А что? Она и с другими ходила.

— С кем?

Он замолчал. Сколько я ни допытывался, он не отвечал. А потом вдруг эдак нахально заявил:

— И вы с ней встречались…

Тут уж я не выдержал. Такую ему закатил оплеуху, что он мешком свалился на руль и заскулил по-щенячьи. Я рванул его назад.

— Ну-ка, ты, давай не прикидывайся!

Но он не прикидывался: изо рта у него текла кровь. Видно, пересчитал-таки я его реденькие молочные зубенки.

— Пиши! — Я сунул ему тетрадку. — Пиши отчетливо: «Беру на себя обязательство…» Нет, лучше так: «Обязуюсь явиться на товарищеский суд… и признать свою вину в том, что ребенок этот — мой…» Ну, чего ты — не слышишь? Пиши!

— У меня нет карандаша.

— Ах, чтоб тебя! Сейчас дам.

Я пошарил в кармане — карандаша не было. Перерыл все в коробке, куда складываю путевые листы, — и там нет. Надо же! Все может пойти прахом из-за проклятого карандаша!

Масларский следил за мной. Понимает, что пока еще в моих руках. Но небось надеется, что я так и не найду карандаш.

— Все равно ты должен признать этого ребенка своим, — говорю я, продолжая поиски, — чтобы спасти Виолету от скандала.

Он молчит. Но на меня смотрит уже с явной издевкой. Чувствует, подлец, что шансы его растут — вывернется. Он вынимает белый платочек и осторожно вытирает окровавленные губы. Те самые, которыми недавно еще целовал Виолету!

— Ты должен считаться с законами общества, — говорю я. — Не имеешь права бросать на произвол судьбы своего ребенка… Понимаешь?.. Наша мораль требует, чтобы ты серьезно подошел к этому вопросу… Понимаешь?

Он молчит. А инициатива теперь в его руках. До чего же я жалок с этим своим «понимаешь?», которое то и дело навешиваю ему на нос. И все из-за какого-то карандаша!

— Ты все сказал? — подает он наконец голос.

Да, ничего у меня не вышло! Но я не сдаюсь.

— Нет, есть еще кое-что, — отвечаю, хотя понятия не имею, что это за «кое-что».

— Ладно, я жду!

— Нечего тебе ждать! Пойди и ответь за свои дела!

— Почему не пойти? Куда надо идти-то?

Я не сразу нахожу, что сказать:

— Перед обществом ответь.

— Пожалуйста, я готов! А что это за общество? Где оно?

— Наше общество.

— Хорошо. Отвечу. Все?

— Нет, не все.

— Что еще?

— Ты негодяй!

— Спасибо.

— Подлец!

— Еще что?

— Ты должен взять на себя все расходы, связанные с ребенком. Понимаешь?

— Ну, если мне присудят…

— Присудят. На этот раз общество тебе не обмануть!