Камен Калчев: Двое в новом городе

— Исключено, — повторяет она. — Лучше всего нам просто остаться друзьями. И для меня лучше, и для тебя, и для нее. Понимаешь?

— Но ведь я именно ради нее и хочу, чтобы мы были вместе. Должна же она иметь отца, семью…

— Нет-нет! Какой смысл в этом? Что это даст? Изменится что-нибудь? Люди настолько добры, что стерпят и такую грешницу, как я…

Слушаю и не знаю, что еще добавить, чтобы убедить ее. Она решила окончательно. Она чувствует себя как в крепости. И я — один из защитников этой крепости. Зачем же мне лишать ее уверенности? Она понесет по жизни свою радость, я пойду рядом с ней, и жизнь наша будет лучше, справедливей. Да и пусть Виолета сама за себя отвечает.

— Большие испытания миновали, — говорит она, усевшись снова на скамейку и заглядывая в коляску, — трудности позади. Будем смотреть в будущее.

— Пожалуй, ты права.

— Не надо, прошу тебя…

Она положила мне руку на колено, нежно погладила и продолжала, словно извиняясь за нанесенную обиду:

— Не сердись! И тебе будет лучше. И малышке. А разве мы с тобой не хотим, чтобы ей было лучше?

Не знаю, что ей отвечать. А душу заполонила огромная обида: все-таки я преувеличивал ее добродетели. Она такой же и осталась — разве что на самую малую толику лучше. Разумной фантазеркой. Ее рассудочность снова вернула меня на землю, напомнила о прошлом, о котором я пытался забыть. Порыв моего благородства развеялся, от него ничего не осталось. Вот и все! Надо искать какую-то опору, утешение. Но в чем, в ком? Перед моим мысленным взором предстает девушка из санатория, которая приветствует меня своим «С добрым утром, люди!». Вижу смуглую Виолетку с белой кошкой на руках — дочь Драго, которая пыталась меня возненавидеть… Хочу утешить себя, но ничего не получается, — все теряется в молочной мгле будущего, к которому стремятся мои зрелые годы.

Мы поднялись, чтобы идти к выходу. Иду и не чую своих шагов, не понимаю, куда мы направляемся. Вокруг аллеи молодого парка. Когда-то здесь было голое, поросшее бурьяном поле. И на этом поле мы вынули тогда первые лопаты земли. Теперь тут и в помине нет бурьяна и терновника. Выросли кругом новые дома. И все мы стали новыми. И Виолета — старшая, и Виолета — младшая. И медицинская сестричка, и вахтерша, которая всякий раз козыряет, пропуская мой «зил» через главные ворота завода.

О прошлом я не думаю. Все мы устремлены в будущее — и малыши, и взрослые… И солнце, встающее каждое утро над нашим городом, тоже смотрит в будущее…

Болгарский писатель, народный деятель культуры, Герой Социалистического Труда, лауреат Димитровской премии.

Замечательный рассказчик, он умеет чутко уловить пульс современной общественно-политической жизни, отразить тончайшие нюансы человеческих взаимоотношений.

Автор более 40 романов, повестей, путевых заметок, книг для детей и юношества: «Сын рабочего класса» (1949), документальный роман о Г. Димитрове; «Семья ткачей» (1950), роман; «Смелый капитан» (1958), романизированная биография болгарского революционера Г. Мамарчева; «Влюбленные птицы» (1962), повесть; «У истока жизни» (1962), воспоминания; «Софийские рассказы» (1967); «Серебряный ключ» (1970), рассказы для детей; «Зеркало» (1977), роман; «Город нашего страдания» (1980), роман; «Люба» (1981), биографический роман о Любе Ивошевич-Димитровой; «Пробуждение» (1981), роман.

Имеется в виду 9 сентября 1944 года — день освобождения Болгарии от фашизма.

Кавал, гайда — болгарские народные инструменты.

Стихи даны в переводе Ю. Шалыгина.

Крупные молодежные стройки в первые годы народной власти в Болгарии.