Камен Калчев - Двое в новом городе

Я оказался в таком же состоянии, что и он, — ложился и не мог заснуть. Сначала я скрывал это от Лачки. Не хотел, чтоб он понял, что и меня мучает бессонница. Но он это почуял и как-то ночью окликнул меня:

— Масларский, иди выпьем по чашечке кофе. Все равно не заснуть, хоть поболтаем о том о сем.

Я не отрывался.

Он подождал немного, потом снова за свое:

— Гиблое дело, если вовремя не принять против бессонницы меры. Меня она скрутила после Девятого сентября. Вернее, с того времени, как у меня в селе отобрали хозяйство.

— Это меня не интересует! — крикнул я. — Не мешай спать.

— Извиняюсь, — сказал Лачка, — я думал, ты не спишь.

Он захлопнул балконную дверь. В ярости я принялся расхаживать по комнате: подловил-таки, подлец! Босые ноги мои шлепали по полу, и это, конечно, слышно было на кухне. Лачка вдруг застучал в стену:

— Пожалуйста, потише! Люди спят.

Это меня взбесило. Я схватил стул и запустил им в стену. Хорошо, что он железный, складной — не развалился на части. Только штукатурка посыпалась. Лачка на это не отреагировал. Я услышал, как он вышел на балкон. А поскольку мое окно было рядом с балконом, я еще явственней ощутил присутствие Лачки. Даже его дыхание. И это сводило меня с ума. А он стоял на балконе и шумно вздыхал.

Несколько ночей подряд он пытался меня убедить, что я должен выпить с ним кофе, чтобы успокоиться. И я сдался. Открыл дверь и отправился к нему. Часа два проторчали мы на балконе, занятые глупейшей болтовней. Он все разглагольствовал, что кофе благотворно действует на нервы и что ни черта не смыслят те доктора, которые доказывают, будто кофе расстраивает нервную систему. Я возражал ему. Но он был в этом вопросе более осведомлен и одерживал верх. В конце концов я перестал спорить с ним на медицинские темы.

Оказалось, однако, что и во многих других вопросах он разбирается получше меня. А в вопросах супружества просто собаку съел. Лачка утверждал, что брак порабощает мужчину. Я спросил, почему он так считает, а он ответил, что это доказано жизнью.

— Оглянись вокруг, — говорил он, — все мы рабы.

— Не понимаю.

— А чего тут не понимать? Все ясно. Почему, например, я ночью глаз не могу сомкнуть, а жена знай себе спит? Почему?

— Нервы у нее такие.

— Почему же у меня нервы другие?

— Это зависит от характера.

— Нет. Все дело в том, что я раб. Вот поэтому я не сплю, а она спит.

— Почему же я не сплю? — подкинул я ему ехидный вопрос. — Вот ведь не женат, не раб, как ты говоришь, а тоже не могу уснуть.

— Ну, — усмехнулся он, — тут мы влезем в запретную зону.

Он помолчал, слегка отодвинулся от меня — видно, вспомнил ту нашу стычку с ним, — проговорил чуть смелее:

— Брак — рабство, братец ты мой!

— Ладно, слышал уже… Я-то почему не сплю?

Он пожал плечами и не ответил. Ясное дело, не потому, что не знал, как ответить, а просто из боязни. Даже завидно стало прямолинейности его ума: для него не существовало сомнений, на все была твердая точка зрения.

На следующую ночь я снова отправился к нему на балкон. Снова пили кофе. И опять я попросил объяснить причину моей бессонницы, раз уж он так здорово разбирается в медицине. Он покосился на мои руки и усмехнулся:

— Не буду отвечать.

— Что так?

— Не умеешь ты себя сдерживать.

— Обещаю, буду сдержан.

— А где гарантия? — засмеялся он.

— Поверь, пальцем не трону.

— И все-таки боязно. Очень уж тяжела у тебя рука.

Это меня рассмешило. Вместе со мной начал смеяться и Лачка. Мы так и покатывались. Луна смотрела на нас и тоже, казалось, принимала участие в нашем веселье.

— Не скажу, если не пообещаешь…

— Обещаю!

— Ну, ладно.

Он помолчал, снова покосился на мои кулаки, отошел на всякий случай к перилам. Я старался не смотреть в его сторону, потому что каждый мой взгляд мог повергнуть Лачку в ужас и заставить отказаться от намерения говорить.

— Послушай, — наконец начал он, — вот тебе мой совет: не женись на ней… Не пара она тебе!

— На ком?

— Да не прикидывайся ты! Сам ведь отлично понимаешь.

Он опять покосился мне на руки.

— Она беременная. Зачем тебе чузой ребенок?

Меня бросило в жар. Это его «чузой» гвоздем воткнулось в мозг. Почему вдруг не «чужой», а «чузой»? Захотелось схватить его за глотку, швырнуть с балкона. Да, у него было основание бояться меня, требовать гарантий.

— Пожалуйста, не трогай меня, — произнес он испуганно. — Я ни в чем не виноват. Говорю одну только правду.

— Валяй дальше, — ответил я. — С чего ты взял, что она беременная?