Камен Калчев - Генеральная проверка

— А почему бы вам не приехать погостить ко мне в село?.. С женой и детьми…

— Детей у меня нет.

— Ну тогда с женой… В селе у нас очень хорошо!.. Арбузы чудесные, дыни новых сортов… Яблоки… Есть и бассейн для плавания — прямо во дворе виллы… Хорошо там!.. Будем купаться, беседовать, ругаться не будем… Обещаю!

— Благодарю вас, господин Стамболийский. Если удастся, непременно заеду.

Они шли в толпе, а впереди и позади них следовала охрана, расчищая дорогу. Так они вместе дошли до автомобиля последней марки, с клаксоном-грушей и опущенным верхом. Стамболийский предложил Димитрову подвезти его, но тот отказался — ему не хотелось, чтобы товарищи и соратники увидели его в машине с премьером. Тогда Стамболийский приказал телохранителям, неотступно следовавшим за ними, держаться подальше и пешком пошел с Димитровым до следующего перекрестка. За ними, вплотную к тротуару, медленно полз автомобиль. Прохожие в изумлении останавливались, завидев идущего по улице и оживленно жестикулирующего премьер-министра… Что все это могло означать?

Июньская жара заливала город. Из сквера напротив офицерского клуба доносился запах цветущих лип. Двое генералов, стоявших на балконе клуба, внимательно следили за идущими вместе партийными лидерами.

Что все это могло означать?

— Честно говоря, я не ожидал от вас такого выпада! — неожиданно начал Стамболийский, беря Димитрова под руку. — Никак не ожидал, особенно в такой момент!

— Вы сами вынудили меня к этому, господин Стамболийский.

— Когда я атакую правых, вам следует поддерживать меня, а не нападать. Помогать хотя бы молчанием…

— Господин Стамболийский…

— Вы меня очень и очень обидели…

— А что же нам делать, если вы выступаете против левых?

— Не отрицаю! Выступаю и буду выступать! Но вы должны знать, что я отношусь к вам гораздо лучше, чем к ним! Вы меня понимаете? — Он крепко прижал к себе локоть Димитрова и сменил шаг, чтобы идти с ним в ногу. Потом продолжил: — Гораздо лучше… Понятно? Это факт!

— Мы вам очень благодарны, господин Стамболийский, но пока вы на нас нападаете, они расставляют против нас сети. А вы этого никак не хотите понять!..

— Вы ошибаетесь, Димитров! Ошибаетесь! Сейчас это невозможно. Особенно после их поражения на последних выборах! Это исключено! Они как в рот воды набрали. Разве вы не видите?

— Боюсь, вы заблуждаетесь!

— Нет, нет! Сейчас, после нашего триумфа двадцать второго апреля, это немыслимо! Немыслимо! — Он отпустил руку Димитрова, посмотрел на него искоса и загадочно улыбнулся: — У нас везде есть свои глаза и уши, Георгий! Мы располагаем вполне надежной информацией. Что же касается царька, то он тоже у меня в руках, он совершенно беспомощен… От вас я хочу лишь одного — чтобы вы не критиковали нас…

— Но ваши люди постоянно нападают на нас, господин Стамболийский! И делают это повсюду — и в парламенте, и на местах. Как же мы можем молчать? Ваша «оранжевая гвардия» громит наши клубы, избивает и арестовывает наших товарищей, издевается над ними, а вы хотите, чтобы мы молчали!

— Да, у меня есть сведения о некоторых случаях произвола, но ведь не это главное в наших с вами отношениях, Георгий! Не это!

— Против кого вы выступаете? — повысив голос, прервал его Димитров. — Против кого выступаете? Или уже забыли тюрьму и солдатское восстание восемнадцатого года?

— Я ничего не забыл, мой друг! Но в конце концов, у политики своя логика, свои железные законы, которыми мы не можем и не должны пренебрегать. Вы просто-напросто не понимаете или не хотите понять некоторых вещей, которых требует жизнь. Я уже не раз повторял и готов повторить вновь и вновь, причем совершенно серьезно: если я и уступлю кому-нибудь власть, то уступлю ее вам, коммунистам! Вы мои наследники, вы, слышите! Но ваше время еще не пришло! Вам еще рано!

— Не спешите ли вы с выводами, господин Стамболийский?

— Нет, я реалист. Жизнь научила меня принимать вещи такими, какие они есть. А вот вы, простите, все еще витаете в облаках и слепо следуете разным доктринам. В свое время, когда учился в Германии, я тоже читал кое-что Маркса…

Димитров улыбнулся, но Стамболийский не заметил его улыбки. Ему вдруг захотелось, непонятно почему, похвастаться перед Димитровым своей учебой в Германии, знакомством с трудами Маркса, Гегеля, упомянуть имя Энгельса. Но для этого не было времени, к тому же разговор получился неожиданным и импровизированным, поэтому хвалиться своей эрудицией и начитанностью не стоило.