Ивайло Петров - Избранное

Когда дядя Мартин положил перед Кусаным 500 левов, бедолага вспомнил эту историю с гораздо большими подробностями, чем ее рассказал вам я, и отдернул руку как ошпаренный. Дядя Мартин поднялся из-за стола и вышел, а посетители корчмы окружили Кусаного, сидевшего перед кучей денег. Они пересчитывали их, передавали купюры из рук в руки, терли ими подбородки, чтоб деньги водились. «Бери, — возбужденно выкрикивали они Кусаному, — парень тебе добра хочет!» Кусаный сунул деньги за широкий пояс, потом вынул одну бумажку и заказал вина на всех.

— Я этому парню из года в год буду молебен править в этот день! — сказал он, выпил чарку и заплакал от умиления.

А через неделю или две дядя Мартин оказался в селе Арнаутлар, где жил его дружок Драган Косев. Во дворе Драгана он застал множество людей. Все его соседи, болгары и турки, сидели возле амбара и обсуждали какое-то серьезное дело. Дядя Мартин понял, что одному старому турку, деду Шакиру, нужно было внести адвокатам через день или два сотню левов, а не то его дело — труба, тот, с кем он судился, был богатый и давал адвокатам взятки. Эта тяжба, насколько понял дядя Мартин, волновала всех жителей села, он спросил, кто такой этот Шакир. «А вот он», — сказали ему и указали на старика, который сидел по-турецки, скрестив ноги, и смотрел прямо перед собой невидящими глазами. Позади него стоял его сын. Дядя Мартин достал кипу денег и положил ее на колено старику. Турок ни на секунду не усомнился, что незнакомый парень хочет сделать ему добро, он встал на колени и молча поклонился. Сын Шакира сбегал домой и через минуту вернулся, держа в руке кинжал. Кинжал был старинный, выкованный далекими предками, но его лезвие и посеребренная рукоять сверкали как новые. Парень протянул кинжал дяде Мартину, глядя на него с фанатической преданностью.

— Отныне я твой побратим! Когда бы ты ни пришел ко мне, чего бы ни попросил, знай, что я тебе помогу.

Дядя Мартин осмотрел кинжал, спрятал его в карман и поклонился старику. Ему, отлично говорившему по-турецки, было известно кавалерство турок, он был уверен, что молодой парень, который принес кинжал, до конца жизни останется его побратимом.

Таким же способом дядя Мартин дал денег одной вдове на починку дома, какому-то мужику на покупку телеги и еще одному на оплату налогов. Левая его рука знала, что делает правая, но ведь и пророк утешал дающих, что им воздастся стократно, выходит, он тоже знал, что бескорыстной помощи на свете не бывает. И дядя Мартин очень скоро убедился в том, что дающему воздастся по заслугам и даже больше. В те времена радио не было, но зато была вездесущая молва, она быстро разнесла слух о его добрых делах по всей Добрудже. Как и следовало ожидать, молва приумножила стократ добродетели дяди Мартина, о нем сочинялись такие героико-сентиментальные истории, которым мог бы позавидовать любой святой, житие которого печаталось в популярных календарях. Именно тогда полиция объявила дядю Мартина разбойником. Вышло так, что мнение народа относительно человеческой добродетели в корне отличалось от мнения властей, что, впрочем, случается нередко. Золотая пора отмщения, по мнению околийского начальника, настала, и он не скупился на обещания денежных вознаграждений и выгодных служебных мест. Одним из его агентов был староста села, в которое часто заглядывал дядя Мартин. Этот кмет знал о том, что он никакой не главарь тайной организации, а разбойник-одиночка, и решил его арестовать в день пасхи, предполагая, что в такой праздник даже самый опасливый разбойник не ждет ареста и его можно будет взять голыми руками. Так оно и вышло. В тот день в селе был храмовой праздник, и после обеда, когда весь народ высыпал на площадь, кмет взял с собой двух стражников, отправился в дом, где поселился дядя Мартин, и его арестовал. Стражники вели арестованного с винтовками наперевес, а кмет шел следом, держа руку на поясе, за который был заткнут револьвер. Дядя Мартин мог запросто выбить винтовки из рук стражников и направить их против своих обидчиков, но слава народного доброжелателя не позволяла ему ответить на насилие насилием. Он решил, что ему предоставился самый благоприятный момент на деле испытать глубину сочувствия и преданности народа. Если из такой массы людей, съехавшихся со всей округи, ни один человек не бросится ему на выручку, значит, в дальнейшем он должен будет рассчитывать только на себя, а это довольно рискованно и даже абсурдно. Дядя Мартин знал, что любое дело, правое или неправое, должно вершиться при поддержке народа и во имя народа. Итак, он решил позволить кмету себя арестовать, тот скорехонько связал ему руки и отвел в полицию. Его старый знакомый, околийский начальник, с полным правом мог торжествовать победу, наказать его за то, что посмел ополчиться против него и государственных порядков.