Шамиль Идиатуллин - Последнее время

– А можно мне с вами? – спросил он.

– А что ты умеешь? – скучным голосом спросила Ош в ответ.

Кул и сам поскучнел. Он думал, ему скажут, что нельзя, и Кул обидится и откажется помогать дальше. Скажут, что можно, и Кул будет счастлив всю жизнь. Скажут, что за это надо расплатиться чем-нибудь, пусть очень дорогим или трудным, но понятным, и Кул придумает как.

А вопрос Ош просто не оставлял возможностей. Если бы я что-то умел, она и не спросила бы, понял Кул уныло. Нужное умение очевидно. Что я умею? Похлебку варить, сыр катать, с дерева прыгать. То же, что и все, только хуже. Еще похвастайся, что умеешь дышать, есть и гадить.

Ош, однако, смотрела на него, будто вправду ожидая ответа. Или будто выискивая его в лице Кула, складывая из его черт понятный ей узор, который можно прочитать. И узор лица самой Ош тоже становился удивительно знакомым, от него перехватывало дыхание, в носу пахло горькой травой, а переносица заныла и зачесалась. Кул потер нос, и Ош, будто дразнясь, потерла нос точно таким же движением.

Они замерли. Кул понял, что сейчас услышит что-то очень важное и нужное.

И услышал:

– Пшел вон, зараза!

Он вздрогнул, Ош, вскакивая, пнула по траве, и из травы, зашипев, метнулась в сторону крупная бурая куница нахальной птахи Айви.

Куница скользнула, играя пышным хвостом, из стороны в сторону, и замерла чуть поодаль, ощерив зубы и чуть переступая передними лапами. Она была в полном восторге от игры. А Кул – нет. Самому важному помешала, тварь.

И Ош тоже нет – но по иной причине. Она же не хотела никому попадаться на глаза. А Айви уже шла через Перевернутый луг, разглядывая Кула и Ош и делая выводы из их одинаковой одежды.

– Урожая и помощи богов, – начала она издали и продолжила без церемоний: – Кул, ты родню нашел?

Айви остановилась за кустом, и куница длинной темной каплей метнулась к ней, просочившись сквозь неплотный веник малинника без замедления и даже шороха, дважды очень быстро мотнулась вокруг Айви и между ее ног и прыжками понеслась вроде бы прочь, но на самом деле в обход кустов – и снова к Кулу и Ош.

Ош настороженно кивнула, а Кул, стараясь быть небрежным, пояснил:

– Нет, это просто… случайность, наверное. Они Чепи ищут. Чепи так и не объявилась?

Айви мотнула головой, продолжая изучать Ош. Ее, скорее всего, уязвило, что чужеземка после первого беглого огляда перестала обращать на Айви внимание, наблюдая исключительно за стремительным приближением куницы.

– А от Позаная сигнала нет? – уточнил Кул, сообразив, что Айви-то не из-за Чепи переживает.

Айви мотнула головой, помедлила и сказала:

– Арвуй-кугызу к пожару повезли, он сказал, огонь неправильный, но разобрать издали не может, надо потрогать. Разберет – поймем.

Кул кивнул и тут же немного всполошился:

– А почему повезли? Тут же недалеко.

– Он слабый пока, все тело омолодилось. У тебя вон зубы только чуть выросли, и то паршиво до сих пор, да? А у него и зубы заново выросли, и кости, и мясо, и кожа вся обновилась. Обе Матери его с утра кормят, поят и обтирают.

Кулу стало неловко, что Арвуй-кугызе паршиво, оказывается, а Кул вдали бегает и не только не помогает никак, но и считает, что это ему больно, стыдно и неловко. А если помогает, то чужим.

Хотя это еще подумать надо, кто ему более чужой, Айви или Ош.

– У тебя вода тоже горькая? – спросила вдруг Айви.

Кул посмотрел на нее непонимающе. Айви пояснила:

– В колодцах и ручьях вода горькой стала, и в поливальнях тоже. Старцы думали сперва, ветер горечь надул, но теперь говорят, она из земли пошла. Не заметил?

Кул вспомнил, что так и не поел сегодня, и в животе тут же закрутило и, кажется, запело так, что могли услышать в яле. Он смутился, но ни Айви, ни Ош будто не заметили. Обе смотрели на куницу.

Та рычала почти беззвучно, но жутковато, странно сгорбившись в паре локтей от Ош. Она выглядела распухшей почти вдвое из-за вставшей дыбом от ушей до хвоста шерсти, рык клокотал за очень острыми зубами, а очень черные сверкающие глаза сверлили живот Ош.

В живот вцепится – как отрывать-то, подумал Кул, медленно ужасаясь и невольно всматриваясь в слишком узкий даже для неширокого торса Ош лоскут, покрытый, оказывается, размазанными темными брызгами.

– Луй, что это? – неуверенно и глуповато спросила Айви, будто куница могла ей ответить, и Луй, не отрывая сверкающих бусин от Ош, чуть повернул к хозяйке оскаленную морду. Будто и впрямь собирался объяснить, что это. Что это происходит и что это за брызги у Ош на животе.