Мэтт Хейг - Клуб призрачных отцов [litres]

Я подумал о Россе и Гари, и об их кроссовках, ведь Дядя Алан мог купить их по совсем другой причине, о которой я не знал.

Миссис Фелл зашла повидать меня, пока Мама навещала Дядю Алана.

Она наклонила голову на бок больше, чем обычно, и спросила:

– Как ты себя ЧУВСТВУЕШЬ, Филип?

Я сказал:

– Я в порядке. Но когда я глотаю, я всё ещё чувствую привкус реки во рту.

Миссис Фелл сказала:

– Фу.

Повисла долгая пауза, я даже услышал, как самолёт пролетел над больницей, и в своих мыслях я видел Лию и Дэйна в этом самолёте, улетавшем в Новую Зеландию к дому их Тёти у моря.

Миссис Фелл сказала:

– Твой Дядя очень смелый человек, правда, Филип?

Я, соглашаясь, улыбнулся, но не смог ничего сказать.

Она сказала:

– Он настоящий герой. Как и его племянник.

Я сказал:

– Не знаю.

Она Долго-Долго смотрела на меня, читая моё лицо, как грустную книгу.

Я подумал, что могу спросить её сейчас о чём угодно, и она мне ответит, поэтому я спросил:

– Вы всё ещё думаете о своём Отце?

Она посмотрела так, как будто её лицо окатили холодной водой, и она ответила:

– Конечно, Филип, я думаю. Я думаю о нём каждый день.

Она рассмеялась, выпустив воздух из носа, но как-то грустно, и добавила:

– Каждый раз, когда я прохожу через школьные ворота.

– Почему? – спросил я.

Она глубоко вздохнула, от этого грудь её увеличилась, и она сказала:

– Он всегда хотел, чтобы я стала Учительницей, Филип. Я хотела быть актрисой, но ему не очень-то нравилась эта идея.

Я спросил:

– А вы пробовали играть?

Она сказала:

– Я поступила в Театральную Школу. Но я бросила, когда мне было девятнадцать.

– Почему? – спросил я.

Она улыбнулась, но её лицо ещё больше погрустнело, и она ответила:

– Это произошло, когда он умер. Я была на Первом Курсе, мне позвонила Мама и сказала, что у него инфаркт.

Я совершенно запутался. Я думал, она скажет, что Рэй Гудвин был зарезан шахтёром или застрелен гангстером, но она сказала – инфаркт.

– Что? – переспросил я.

Она ответила:

– У него случился сердечный приступ, Филип. У него было много проблем. И я переживала. Я чувствовала себя виноватой – ведь он из-за меня волновался. Так что я бросила Театральную Школу и в итоге пошла учиться на Преподавателя. Мама говорила, что я должна остаться и заниматься Театром, но она сама сильно заболела, поэтому я вернулась домой, ухаживала за ней и училась в Педагогическом Колледже около Оллертона.

Я ничего не понимал, и сказал:

– Но я думал, что он был…

И я чуть не сказал это, я чуть не сказал УБИТ, но не стал, потому что я знал, что она может возненавидеть меня за это, и я знал, что инфаркт – не убийство, поэтому мне не нужно было переспрашивать.

Миссис Фелл сказала:

– Так вот, Филип. Наступает время, когда нужно оставить мёртвых в покое, Филип. Когда нужно довериться живым. Ты не можешь вечно жить ради своего Папы, Филип. Когда мой Папа умер, я верила, что это всё моя вина. Но я так больше не думаю. Можно верить в то, во что ты хочешь верить. Я так думаю.

Я сказал:

– Как Нерон поверил в то, что Христиане устроили пожар.

Она сказала:

– Да. Как-то так.

Я смотрел на Миссис Фелл, и она кивнула, словно отвечая на вопрос, а потом сказала:

– Я показала в классе его фотографию. Помнишь?

Я сказал:

– Нет.

Она заправила прядь своих вьющихся волос за ухо и сказала:

– Когда мы проводили урок о Семейном Древе.

И тогда до меня дошло, что я впервые узнал о Рэе Гудвине не от Призрака Отца, а на уроке по Семейному Древу за день до смерти Папы, когда Миссис Фелл сказала нам, что её Отец был шахтёром.

Теперь я мог верить в то, во что хотел верить, поэтому больше я не буду верить в Клуб Призрачных Отцов и не буду верить в духов, которые навечно обречены страдать, если им не помочь.

Миссис Фелл сказала:

– Однако я думаю, всё вышло к лучшему. Если бы я не стала Учительницей, я бы не встретила Джонатана.

Она поправила свои кольца на Свадебном пальце, и я подумал о человеке в инвалидном кресле, с которым она была и который был болен.

Миссис Фелл сказала с грустью в глазах и с радостью в улыбке:

– Это напомнило мне, что мне пора идти.

Она похлопала меня по руке и встала, чтобы уйти, и сказала:

– Доверяй живым, Филип. Доверяй живым. Вот что я считаю.

– Да, – сказал я.

Филип?

Филип?

Филип, почему ты меня не слышишь?

Почему ты меня не видишь?

Я здесь, Филип.

Я здесь, прямо перед тобой.

Филип, посмотри.

Пожалуйста, Филип.