Хэрриет Эванс - Сад утрат и надежд [litres]

– Пойдем и посидим в гостиной, так мы ее называем. Нед посмеивается надо мной, потому что я постаралась создать там уют, но никак не могу заставить его разуваться, когда он приходит с улицы. Он бросает башмаки где попало, а коридор такой узкий, что можно споткнуться. Давай посидим вместе на этой маленькой скамеечке – видишь, как мы устроились рядышком? И огонь еще горит – чудесно. Мы попьем чаю, миссис Л. принесла бутерброды, Мэри, погляди!

В крошечной, темной комнате Мэри увидела очаг. Перед ним на маленьком железном треножнике лежал маленький поднос с бутербродами и чем-то вроде печенья. Полено в очаге слегка дымилось и горело неровным, слабым огнем. Лидди осторожно сняла висевший над ним чайник, отбросила золотистые пряди от раскрасневшегося лица и налила кипяток в большой коричневый кувшин. Этот простой ритуал чаепития растрогал Мэри до слез. Она так соскучилась по нему.

На стенах висели эскизы и картины – Мэри с удивлением увидела там и Далбитти, его долговязая неловкая фигура расположилась на очень маленькой скамейке, той самой, на которой сейчас сидела она. Лидди заметила, на кого смотрела ее сестра, и Мэри опустила глаза и смутилась.

– Это рисунок Неда?

– О да, да, его. Дорогой наш Далбитти, он так нам помогал. Все наши друзья были добры к нам.

Мэри ничего не узнавала в этом доме – ни чайник, ни книги, ни платье Лидди. Она ничего не взяла с собой, когда убежала, – никаких следов не осталось от их прежней жизни. Мы семья без истории, подумала Мэри, потом взглянула на сестру, и ее сердце снова наполнилось любовью и учащенно забилось.

– Лидди, милая, как я рада, что приехала сюда и увидела ваш дом.

– О да, я тоже счастлива – жаль только, что не приехал Пертви. Ты должна рассказать мне о нем. Много ли у него заказов на портреты, водит ли он куда-нибудь тебя и как ты ведешь хозяйство. Расскажи мне про Париж и про все остальное. Почему он не приехал? Ты сказала ему, что я ужасно хочу повидаться с ним?

Молчание. Мэри снова разглядывала комнату, жалея в душе, что она такая маленькая.

– Он рассчитывал навестить тебя завтра. Если будет себя нормально чувствовать.

Сегодня утром она оставила его на съемной квартире опухшего, с подбитым глазом. Он вернулся домой на рассвете и едва мог говорить с похмелья.

– Замечательно! – Лидди захлопала в ладоши. – Я часто думаю о вашем доме, представляю его себе, какой он! Я не уверена, что чай достаточно заварился, но ничего. Хей-хо! Расскажи мне – расскажи мне обо всем! – Неуверенной рукой она налила жидкий чай.

Мэри покачала головой:

– Лидди, мой рассказ получится скучным. Я хочу послушать тебя, как вы живете с Недом, как идет ваша семейная жизнь. – Она почти проглотила слово «семейная». – Ты… ты счастлива, дорогая?

– Безумно. Да. – Она протянула Мэри чашку с чаем и серьезно сказала: – Мэри, дорогая моя, ты пойми вот какую вещь. Ты можешь больше не беспокоиться за меня, понятно?

– Как я не могу не дышать, так не могу и не волноваться за тебя, милая сестрица, – возразила Мэри, и от волнения у нее перехватило горло, когда она говорила эти слова.

– Нет, Мэри, я серьезно говорю. Потому что у меня все хорошо. – В глазах Лидди сверкнули слезы. Она прижала к груди ладонь, словно говорила клятву. – Ты одна заботилась обо мне, ты часто спасала меня. Я никогда не забуду, что ты делала для меня. И послушай. Ты видишь, как я счастлива. И я теперь всегда буду счастлива рядом с Недом. – Она повернулась к окну, и неяркий мартовский свет упал на ее гладкую кожу, осветил ее точеный профиль. – Мы всегда знали, что мы две половинки одного целого, и теперь мы соединились… Ах, как это чудесно, дорогая моя. Все чудесно. Наши отношения – я ничего не знала об этом. Как все восхитительно, мы просто очарованы друг другом и тем, что мы можем сделать… – Она дотронулась кончиками пальцев до своих розовых щек, и Мэри почувствовала себя еще более неловко. – Я не хочу проявить отсутствие деликатности, но ты должна меня понять, Мэри!

– Да, – неловко сказала Мэри. – Да, конечно, – я так рада за тебя. Милая Лидди, наверно, ты поняла это в первую же минуту, как только увидела его.

– Нет, не сразу. Но когда мы посмотрели друг на друга в тот день в саду возле нашего дома, когда там был старик Хайворт… Тогда я все поняла. Все было очень просто. Я думаю, – беззаботно сказала Лидди, – так бывает всегда. Между мужчиной и женщиной… Я смущаю тебя, Мэри, потому что ты не можешь знать, о чем я говорю, но, возможно, когда-нибудь ты узнаешь, – нет, я не нахожу слов, чтобы рассказать тебе об этом.