Хэрриет Эванс - Сад утрат и надежд [litres]

– Мы посмотрим. Когда у меня найдутся лишние деньги. В Голубятне будет холодно, и ты едва ли захочешь оставлять здесь на ночь компьютер.

Би скрестила на груди руки и нахмурилась.

– Разве ты не говорила, что тут безопасно? Разве не ради этого мы сюда переселились?

– Тут безопасно, точно безопасно, но компьютер может замерзнуть за ночь. Так бывает.

– А-а. Ну тогда я разожгу огонь. Так ведь делали в старые времена, правда?

Джульет с сомнением смерила взглядом старинный золотистый камень дымохода. По сути, Голубятня была задумала как банкетный домик, где гости отдыхали после ужина, ели лакомства и слушали музыку; она единственная сохранилась от величественного елизаветинского особняка, на месте которого был построен Соловьиный Дом.

– Бог знает, когда трубу чистили в последний раз. Я что-то не помню, чтобы Грэнди вообще зажигала очаг.

– Но разве не здесь был большой пожар, в котором сгорела та картина?

– Да, ты абсолютно права. Но огонь был не в камине. – Джульет показала потертым носком кед «конверс» туда, где стояла, на багровое пятно на каменном полу. – Вот след от огня. На этом месте. – Они молча посмотрели на пятно. – Я как-то побаиваюсь жечь тут огонь. К тому же у нас нет денег на дрова.

– «У нас нет денег на дрова, отец, а малыш Тим ужасно кашляет». Ой, ладно тебе, ма.

Джульет невесело засмеялась.

– Дрова дорогие. Вот надо срубить деревья, распилить, нарубить, высушить. Мы не смогли это сделать из-за дождя… – Би сердито фыркнула, а Джульет мягко добавила: – Знаешь, мне тяжело это говорить.

Би повернулась на кресле лицом к матери.

– В этом дурацком доме мне нравится только Голубятня, но ты, конечно, хочешь отобрать ее у меня.

– Да. Да, конечно. Я и живу только для того, чтобы портить тебе жизнь.

Би крутанулась от Джульет. Спокойным тоном она сказала:

– Ты все шутишь. Ты делаешь вид, что все нормально. Я хочу поговорить с тобой, а ты все превращаешь в шутку. Но мне иногда не до шуток.

– Я вынуждена шутить, иначе…

– Что?

– Я вынуждена. – Джульет снова посмотрела на темное пятно на полу. – Ох, Би. Скажи мне, о чем ты хочешь поговорить. Давай поговорим. О чем угодно.

– Нет, все о’кей. Мне некогда, я занята. Пожалуйста, ма, ты можешь оставить меня в покое? – Она повернула к матери голову и одарила ее веселой улыбкой. – Спасибо. Вот, возьми твою книжку.

Привет Джу. Слышал ты вернулась в гнездо как дела?

Я сейчас на ямайке но летом появлюсь.

Будет здорово повидаться. Эв

Привет Эв. Так здорово получить от тебя письмо!

Твоя мама сказала ты теперь садовник, это так классно! Ты поможешь мне когда приедешь, как ты помнишь тут все заросло…

Напиши мне что ты хочешь знать

Что мне подготовить к зиме? Я тут прочла что мне надо кучировать. Я не знаю что это такое. Еще Грэнди велела срезать георгины но не объяснила как. Короче не знаю что делать к зиме

Мульчировать а не кучировать глупый автокорректор

Не парься насчет мульчирования-кучирования это подождет до будущего года J

Георгины подрежь оставив 3–4 дюйма стебля и храни в прохладном и сухом месте в песке. Что еще?

На Заросли страшно смотреть листья гниют и воняют сейчас почти ноябрь там вся земля в слизи

ОК Отгреби листья сколько сможешь. И на траве, так как листья на траве не пропускают к ней свет. Подрежь листву. Возьми дешевые луковицы, гиацинты / нарциссы / анемоны / крокусы посади всюду где можешь. Оставь землю открытой для воздуха не накрытой прелой листвой. Честно если ты потратишь 10 мин сажая луковицы ты будешь рада в ян / фев.

до встречи

Что-то из этого я уже сделала, ты мне очень помог, спасибо! Как у тебя дела?

Мэтт и Джульет встретились в заведении, которое тогда именовалось «Бар/Клуб», сразу после новогодней полуночи. Наступил 1999 год. Где-то в глубине клуба громко играл Принц, им подали коктейль «Космополитанс» за 99 пенни, и если кто-то из них и понял, что начало получилось очень даже хреновое, они никогда не говорили об этом. Они никогда не вспоминали, что в баре было оглушительно громко и жарко, что они напились и спали друг с другом в ту ночь, а на следующий день ничего не помнили. Не вспоминали они и то, что по дороге домой кто-то из них сблевал и что на следующий день они не могли вспомнить имена друг друга. Они все переиначили, как водится, приукрасили миф, чтобы он соответствовал тому, что было дальше.

После помолвки беременная Джульет вернулась в тот бар, ядовито-розовое сооружение на Фулхэм-Бродвей, и сфоткала его, а снимок повесила в рамку вместе с обложкой «Таймс» от 1 января 1999 года, где подробно говорилось, что через три года Британия перейдет на евро. Это висело на кухне на Далси-стрит, и они могли потом рассказывать детям, что познакомились там-то и тогда-то.