Хэрриет Эванс - Сад утрат и надежд [litres]

Фредерик повернулся, луч вечернего солнца, отразившийся в зеркале проезжавшего автомобиля, на секунду осветил его лицо, и Джульет увидела в первый раз морщины вокруг его глаз, обвисшую кожу. Снова обратила внимание, как он медленно ходит.

– Мы приятно провели лето. Две недели жили в Париже, потом в Бретани, в Динаре. Видели твоих родителей.

– Да, они говорили мне. – Джульет позвенела ключами в кармане. – Папа сказал, что вы беспокоились, не совершила ли я ужасную ошибку, перебравшись сюда.

Его губы чуть-чуть раздвинулись в удивленной улыбке.

– Я говорил вовсе не так; это либо твой отец преувеличил, либо ты сама.

– Так вы не отрицаете этого, месье Паскаль, – засмеялась она.

– Отрицаю. – Фредерик накрыл ее руку своей. – Ах, моя дорогая, как приятно видеть тебя после стольких лет. Я очень рад. Я часто вспоминал тебя и думал, как вы там устроились. Все нормально или ты уже сожалеешь, что тебе в руки попала эта роскошь?

– О. Ну все это было чуточку странно. – Она помолчала и неуверенно добавила: – Я не хочу ныть…

– Пожалуйста. Ты можешь поплакать мне в жилетку. Я думаю, что ты имеешь на это право.

– Ну… – Джульет посмотрела на свои руки. – Мы приехали сюда в начале школьных каникул, не зная тут никого. Мы долго обустраивались, играли в настольные игры. Это было ужасно… – Она кашлянула. – Дети выпали из своей привычной среды. Они явно были… э-э… травмированы переездом и крахом нашего брака.

Она вспомнила, как Айла однажды отказалась есть на ланч макароны, убежала под проливным дождем в Заросли и кричала оттуда: «Я хочу, чтобы ты поняла, как я ненавижу тебя и что мне не нужны твои жуткие макароны!»

– Вообще, теперь все наши вещи здесь, а дом мы изучили внутри и снаружи, сад тоже. Так что все о’кей. Но – мне снились сны о том, как они слетают с катушек. И все время шел дождь. Знаешь, в моем детстве и дождей-то тут почти не было.

– Просто у тебя память избирательная. Я вот помню, как тут все время лили дожди. Это Англия. Атлантика рядом. Я помню, как вы с Эвом устраивали в доме невесть что, когда не могли выйти на улицу, а твоя бабушка не знала, чем вас занять.

– О!

– Память всегда обманчива, моя милая.

Она хмуро кивнула:

– Ох, вы правы. Я думала, что приеду в деревенскую идиллию, но, конечно, получилось все не так. Неплохо, в общем-то, но не так, как я мечтала. – Она грустно улыбнулась. – Кроме того, у нас маловато мебели, а сад превратился в настоящие джунгли. Пока что мы просто привыкали к Соловьиному. Детям было тяжеловато. Санди нормально приспособился, ему два года. Айла ужасно грустит. А Би… – Джульет понизила голос. – Мне кажется, Соловьиный – как раз то, что ей нужно. Но я знаю, что она не говорит мне многих вещей. Вообще, детям тут предстоит еще ко многому привыкнуть.

– К огромному количеству вещей. Я потрясен твоей храбростью, с которой ты справляешься с проблемами. Вот уж не ожидал – молодец!

Ах, как приятно быть искренней! Джульет улыбнулась в добрые глаза Фредерика и поставила локти на стол.

– Знаете, иногда я просыпаюсь утром, слышу шум дождя, понимаю, что надо прожить и чем-то заполнить еще один день, и удивляюсь всему, что я натворила.

– Твои дети что, не играют в игры?

– Не очень. Им нужен wi-fi, – Джульет пожала плечами, стыдясь за своих лондонских детей, которые скорее будут сидеть дома вместо того, чтобы бегать на улице, ловить бабочек, рвать цветы. – Вот я и говорю, если они привыкнут к здешней жизни… – Джульет оглянулась на звук голосов. Би болтала с каким-то незнакомым человеком в конце лавки. Слышался ее смех.

– Они обязательно привыкнут. Только нужно время.

– Да. Но мне хочется как-то заставить их понять одну вещь. Что я сделала это для них, не только для меня.

– Правда?

Она слегка задумалась.

– Я надеюсь на это. Я считала, что делала это ради них. Будучи матерью, ты постепенно перестаешь понимать, что лучше для них и что лучше для тебя. Начинает казаться, что это одно и то же.

– Не все матери так считают, Джульет.

– Что ж, пожалуй, я не образцовая мать. Но я чувствовала, что, вернувшись сюда, я сделаю так… все станет лучше. Вы наверняка меня поймете. Все дело в доме. Знаете? Я выхожу утром в сад с чашкой кофе, вижу бабочек и стрекоз над клумбами, вечерами слушаю пение птиц в кронах деревьев, и у меня оттаивает душа. Тут свободно дышится. Так что я поступила правильно. А дети нашли мои старые маскарадные костюмы, старые книжки; в солнечные дни они часами играют в саду. Они обосновались в Голубятне. – Джульет говорила и кивала сама себе, а Фредерик смотрел на нее. – Одно время я даже думала, что это с моей стороны эгоизм и проявление слабости. Я так испугалась, Фредерик. – Она помолчала. – Все переменилось, когда я решила приехать сюда. Но знаете что? Я чувствую себя так, словно я вернулась домой. И для детей, по-моему, это правильное место. Странно, но я знаю, что это так.