Денис Гоголев - Два года ада, или Как выжить в армии

Командира роты боялись все, от солдат до сержантов. За непорядок, помимо метания тумбочек, он разбрасывал в расположении роты все матрасы, из тумбочек выкидывал все вещи. От командира можно было ожидать все что угодно. Мне даже рассказали одну утку, а может, быль, что его перевели из астраханской части за залет. Какому-то солдату он сломал нос. Уж не знаю, на сколько это правда, но по каким-то поступкам можно было поверить. Но в роте наводились настоящий порядок и дисциплина. Один командир нашей роты старший лейтенант Панфилов строил всех. Если ему выговаривало вышестоящее начальство замечание по нашей роте, то мы вешались от разных нагрузок.

Как-то нашему командиру сделали замечание, что в общественном уличном туалете беспорядок, и командир, недолго думая, собрал сержантский состав и отправил на уборку туалета, а командовать парадом приказал старшему сержанту Лапе. Никто конечно не был застрахован от того, что после уборки туалета не придет и не насрет кто-нибудь, испортив весь порядок. А вышестоящему командиру приспичит сходить именно в туалет на улице, где увидит пару куч, и нажалуется на беспорядок. Это был конкретный залет. Даже сержант Лапа понимал, что это большое унижение для сержанта — чистить туалет. Лапа, конечно, был без головы, и я думал, что он нас начнет мочить, но он этого не сделал.

Я прекрасно понимал, что я ни при каких обстоятельствах не буду драить сортир, и также осознавал, что старший сержант Лапа, если захочет, может меня без проблем силой засунуть в очко. Я хоть был и не слабым, но с этой глыбой в части справиться никто не мог. Поначалу Лапа даже закрыл глаза на то, что мы нашли двух молодых бойцов и заставили убирать сортир, но сразу появился командир роты и сделал выговор Лапе, что если сержантский состав не уберется через двадцать минут, то придется Лапе присоединиться к нам по наведению порядка. Лапа сразу озверел и в приказном порядке гаркнул на нас. Изо всех сержантов я был больше уважаемый, чем другие. А в основном были сержанты моего призыва и ниже, и я взял все в свои руки. Накричав на сержантов, на которых я мог накричать, а то есть более молодых, я начал тоже приказывать идти чистить сортир. Старший сержант Лапа из моего призыва и младшего, меня уважал больше, хотя и бил, бывало, безжалостно. Конечно, можно сказать, откуда я могу знать, кого он больше уважает, и бил он меня больше, чем других, но все задачи по поводу порядка, проведения зарядок и т. д. старослужащие сержанты возлагали только на меня. Так туалет был убран сержантским составом. При уборке я боялся, что командир роты увидит, что двое сержантов со мной не работают, но пронесло. Я еще раз понял, что с командиром роты шутить нельзя, и по дальнейшей службе я ни один раз в этом убеждался.

В нашем батальоне по плану наметился полевой выход на два дня с ночевкой на полигон. Марш-бросок на десять километров по полной боевой пешком и бегом, где у нас раз в неделю проводились стрельбы. Полная боевая — это бронежилет на шестнадцать килограммов, вещевой мешок, автомат, саперная лопата и т. д. Сержантский состав, в том числе и я в своем бронежилете, вынули по паре пластин из бронежилета «Кираса-5», чтобы было немного полегче. Некоторые хитромудрые откосили, кто-то был в наряде, но в общем в каждой из трех рот собралось человек по шестьдесят. Ранним утром после завтрака под руководством комбата батальон выдвинулся на полигон. Мне этот марш-бросок запомнился очень хорошо. И комбат того времени его и сейчас наверное очень хорошо помнит. Если бы он знал, что случится, то наверняка бы отменил этот полевой выход. Уж очень много случилось событий.

Командиру батальона хотелось по своей программе выжать из личного состава многое, но после трех-пяти километров марш-броска, шага вперемешку с бегом, некоторые бойцы начали терять сознание. Откачивали их, отправляли на скорой в больницу. Меня комбат вместе с Фиксой удостоил замыкать колонну, чтобы никто не отставал. Половину дороги мне пришлось пронести два бронежилета. Мало того, что десяток бойцов полегло и их увезли, так еще и полуходячих хватало, за которых пришлось нести лишние шестнадцать килограммов. Командир батальона был, конечно, не рад таким событиям и не ожидал таких потерь, возмущаясь, что дойти не могут, не говоря уже о военных действиях, которые могли начаться в любую минуту из-за напряженной обстановки республики Дагестан.

Еще я, конечно, вспомнил спецназовцев, которых я ненавидел, а они нас не любили. У ГСН такие марш-броски проходили практически каждый день. С большими усилиями и с божьей помощью наш батальон доковылял до полигона, где в течение суток и проходили разные мероприятия — стрельбы, ночные стрельбы, бег на определенную дистанцию, рытье окоп и многое другое. Было и интересно и тяжело.