Денис Гоголев - Два года ада, или Как выжить в армии

Наступил Новый год. В новогоднюю ночь нам накрыли стол с лимонадом, рулетами и конфетами. Я заступил в наряд — помощь караулу. В связи с опасной обстановкой помимо караула в Дагестане еще ввели дополнительный наряд, и солдат по периметру части еще выставляли по разным крышам сооружений части. Я со своим нарядом набрал закуски, и была у нас бутылка водки. Когда я ходил на проверку и забирался на крышу, то пил со своими сослуживцами водку, отмечая Новый год. В новогоднюю ночь я ностальгировал сильно по дому, представляя, что моя мама, брат и гости отмечали праздник на родине, а мне оставалось еще потерпеть меньше года, но я еще надеялся на отпуск, которого я хотел очень сильно, и надеялся, что как сержанта меня отпустят. Я просто этим жил. Также я жил еще и тем, что через три-четыре месяца весь старший призыв уволится в запас. Старослужащие сержанты спихивали на меня все свои обязанности, а мне спихнуть и понадеяться было не на кого.

После Нового года к нам в роту привели еще одного старослужащего сержанта. Он служил в прокуратуре города Махачкалы, и напряжение в роте сильно увеличилось. Он был моим ровесником, но в свои двадцать лет он был детиной не по годам. По годам у него были только мозги, так как с мозгами он особо не дружил. Сержант Лапа — так его звали. Он долбил всех, кто ему попадался под руку. За несколько дней он заработал себе авторитет, и наш призыв его очень сильно боялся. Не дай бог был в нашей роте выговор за уборку, то шуршали все рядовые вместе с его старослужащим призывом. Я начал получать от него каждый день. Мимо него прошел — и сразу получил кулаком в грудь. Удары были очень сильными, от них приходилось долго отходить. С ним также служил в прокуратуре парнишка моего призыва, Миша Полосухин, который, по его рассказам, вешался с этим здоровым сержантом, получая от Лапы каждый день, пока у парня не сдали нервы и он не схватился за штык-нож и не пригрозил сержанту, что зарежет его ночью. Только тогда от него сержант Лапа отстал. Проходя мимо него, и получая удары, я всегда злился, что этому уроду природа дала столько здоровья, а мозгами обделила. Конечно, в роте было около ста человек, и мне доставалось на порядок меньше, чем другим. Но удары у него были болезненными. Порядка с приходом Лапы в нашей роте стало больше, и уважение наша рота получила в разы. Даже спецназ при виде этого здоровяка никого не избивал, что было при старых сержантах. Если сержант Лапа заступал в какой-нибудь наряд, то у роты был праздник и вся рота отдыхала. От этого человека я своих земляков уже не мог отгородить. Он был просто чудовищем. Я с сержантом Лапой старался все переводить в шутку. У меня практически все телесные синяки только были от него. Больше меня практически никто не бил, но я его мог называть, в отличие от других солдат и некоторых сержантов, по имени. У других была субординация, и называли его товарищем сержантом. Не трогал он только троих сержантов своего призыва, с которыми он дружил.

От троих старослужащих сержантов мне уже доставалось редко. Как я уже описывал, наш батальон из трех рот находился в спортзале, и часто приходилось заступать в наряд дежурным по роте, или помощь караулу — его разводящим, которым я расставлял караульных на крышах разных зданий. Из-за непростой обстановки в республике ввели усиление караулу. Как правило, мы, сержанты из разных рот, находились ночью в спортзале, бодрствуя. В наши обязанности также входило в ночное время суток сопровождать молодых солдат в туалет, чтобы их никто не бил из других старослужащих. Туалета у нас своего не было, и приходилось ходить в другую роту (РМО — роту материального обеспечения). Сержантам и солдатам РМО это не нравилось — что ночью был проходной двор и засирали их туалет, и они наших молодых избивали и напрягали разными заданиями. Нас, сержантов, конечно, по тридцать раз за ночь сопровождать молодых тоже напрягало, и мы стали их отучать от ночных хождений, чтобы они терпели до подъема. Поначалу кто хотел в туалет — у нас отжимались, но отжиматься было скучно, и мы с сержантами устраивали безобидное шоу. Каждый молодой солдат должен был проползти под кроватями через всю роту на время. Было, конечно, смешно и прикольно для нас. Через пару недель молодые солдаты отучились ночью ходить в туалет. Для каждого молодого солдата было сильнейшим испытанием отпроситься в туалет. Мало того, что приходилось ползать с на ши м сержантским глумлением, так еще в туалете они нарывались на других старослужащих других рот, которые на них отрывались, заставляя их драить очки, то есть туалет, а ходить с молодыми, постоянно контролируя их, означало рано или поздно найти на свою задницу приключение. За две недели из двадцати-тридцати походов справить нужду дошло до минимума, одного-двух. Молодые перестали совершать подвиги похода в туалет, и начали писать, кто попорядочнее, в свои сапоги, кто не совсем был порядочным — товарищу. Утром, конечно, многие возмущались, что им нассал в сапог какой-то гад, но концы было найти тяжело, кто это сделал.