Денис Гоголев - Два года ада, или Как выжить в армии

Прапорщик Вахмутов старался быть правильным, но его некоторые поступки говорили об обратном. Он был большой противник дедовщины и своим видом показывал, что полы должен мыть и дембель, и молодой по очереди. Конечно, это было настолько смешно, когда многолетние традиции в армии прапорщик пытался сломать, и ему это, конечно, не удавалось. Мыть полы, конечно, должен молодой, и когда-то через полгода придут другие молодые, которые тоже будут выполнять всю грязную работу. Молодые солдаты тоже живут этими днями, когда придет тоже новое молодое пополнение, а когда дембелю пытается всучить тряпку прапорщик, становится смешно. Традиции в армии разрушить невозможно, а прапорщик Вахмутов боролся таким образом с дедовщиной, что у меня вызывало смех. Копать надо было глубже, и со временем я начал понимать, что это была просто показуха, с которой мне пришлось сталкиваться оставшуюся службу.

Вечером ко мне подошел один солдат, сказав, что меня ждет в соседнем помещении старослужащий солдат по имени Нурик. Это был местный махачкалинец срочной службы, которого все боялись. Я уже мог предполагать, что зовут меня не просто так. Во всем вина моя была моего родства, что я из Подмосковья. Москвичей во всей части, когда я начал пробивать землячество, по словам сослуживцев, было всего четверо. Один уехал на заставу, с которым я уже имел честь пообщаться. Другой попал в сводную роту вместе со мной, и его должны были с дня на день забрать родители и перевезти в другую часть в Москву, по каким-то связям. Он уже был, по слухам, опущенным, и ему давали в рот член, что мне с трудом верилось. Но когда за ним в назначенный день не приехали родители, то у него началась истерика. Он плакал и просился домой на моих глазах. После такого зрелища я мог поверить, что парень морально слабый и мог сделать все, что бы ему в грубой форме ни сказали. Родители его забрали переводом в другую часть.

Остальные два москвича были в ремонтных ротах части. Одному тоже давали сосать член, а другого оттрахали в задницу. Один москвич через год попал ко мне в роту, и он сам подтвердил при отдельных обстоятельствах, что мне с трудом поверилось. Но которого оттрахали в задницу, мне, слава богу, не посчастливилось встретиться, и я в это не верю до сих пор. Это было жутко, и в это не хотелось верить, но, вспомнив, как меня жестко избивали в другой части на КМБ из-за того, что я не стал сосать, я понимал, что могло быть все что угодно.

Подходя к месту, куда меня позвал местный, у меня екало сердце. Местный со старослужащим сержантом пили чай со сгущенным молоком. «Ты, младший сержант, москвич?» — сказал мне старослужащий сержант. «Я не из Москвы, я из Подмосковья», — отмазывался я, — мне до Москвы еще сто километров». Сержант мне впаривал свое, что я москвич все равно. Я бы, конечно, не отказывался от землячества с москвичами, но их всех опустили, кроме одного, и мне категорически пришлось отрекаться, чтобы меня не стали пытаться повторно опускать. Тут местный дагестанец, к моему удивлению, в мою защиту сказал, что сто километров от Москвы — это не земляки, приводя свой пример, что земляками считает только своих махачкалинцев, и что москвичи здесь чмыри — не показатель. Их, махачкалинцев, тоже не любят другие города Дагестана. Немного еще со мной подискутировав, сержант мне сказал, что я свободен.

Выйдя из комнаты, я облегченно выдохнул, так как настраивался к худшему исходу. Я не думал, что местный дагестанец поведет себя разумно, и очень удивился его разуму. Его в части все боялись, но он общался со мной, не пытаясь меня принизить и опустить. Наверное, не зря он был один из местных со званием сержанта. В сводной роте обсуждали в основном нас, молодых сержантов. Я слышал обсуждение старослужащих, что я один нормальный и веду себя по-мужски, не поддаваясь на провокации, например, помыть полы, или на команду «упор лежа принять» от рядового старослужащего я стоял и не отжимался, за что периодически получал, но мне было надо держать сержантскую марку, так как я понимал, что рано или поздно от меня отстанут. Но и отжиматься часами врагу не пожелаешь. Уж лучше пускай бьют, чем отжиматься со всеми — думал я.

На следующий день прапорщик Вахмутов ставит меня старшим на КПП с тремя бойцами. Приняв наряд по КПП, нас стали напрягать, чтобы кто-нибудь из нас бежал и покупал за КПП, где находился частный магазинчик, разную еду. Частный магазинчик представлял собой жилой дом, где продавали горячие лаваши и разные сладости. За какую-нибудь покупку давали горсть семечек.