Денис Гоголев - Два года ада, или Как выжить в армии

Ко мне сразу подошли практически все старослужащие и отвели меня за угол. Трое старослужащих меня начали долбить, объясняя, что я совсем потерял страх. В мою сторону со всех сторон летели руки и ноги, пока я не свалился на землю. Старослужащие сержанты тоже видели всю картину, но никто даже не заступился, что было вдвойне обидно. Встав и отряхнувшись, я прекрасно понимал, что эта третья рота последняя, и почти полтора года мне в ней придется служить. Надо мне было смириться и терпеть.

Вечером запел мулла молитву, и меня это начало сильно напрягать. Когда я спросил у сослуживца, что это поют, то он меня еще больше расстроил сказав, что каждый день поют, утром и вечером. Я подумал, что за оставшийся срок службы у меня еще съедет крыша от этих песнопений, так как еще в том возрасте к религии я вообще никак не относился, и меня всегда раздражали даже на гражданке разные церковные песнопения.

После отбоя ночью ко мне постоянно кто-то подходил, пытаясь заставить меня мыть полы. Я, конечно, понимал, что это была проверка на вшивость, но я уже боль терпел через силу, так как челюсть с телом уже были хорошо побиты. Принимать постоянно удары уже было невыносимо. Я бы, конечно, помыл полы, чтобы меня не трогали, если бы про это никто никогда не узнал в роте. А сержантская участь у меня была такова, что сержанту мыть полы не положено, и если помоешь, репутацию сразу себе испортишь до конца службы.

Конечно, мне не повезло с сержантами, от которых я не получил никакой поддержки, а только проверку на вшивость и глумление. Служившим младшим сержантам из моей учебки, Дятлову, который уже ел бычок из урны, и остальным трем, на принципы было наплевать. Чтобы меньше доставалось, они все делали.

В нашей третьей роте оказался один солдат из Москвы. Хоть Москва и Подмосковье не считались большим землячеством, но ближе него я людей в Дагестане пока не видел, не считая Вити Амбала. Вел он себя как-то странно и холодно. Даже на одном из сайтов десять лет спустя я ему написал доброе письмо, но он мне так и не ответил, хотя и заходил на мою страницу в гости, но не суть важно. Все люди разные и по-своему странные.

Утром начинались сборы, и практически весь батальон из трех рот отправляли в командировку на границу с Чечней. Официально войска были выведены из Чеченской республики в конце 1996 года. Велась только партизанская война с терактами. Мне тоже хотелось туда поехать, так как говорили, что служба будет там идти день за полтора. Кого из батальонов не брали, и кто сам косил, чтобы не поехать, объединили в одну так называемую сводную роту. В основном вместе со мной в эту роту попали деды, которые под дембель не хотели рисковать жизнью, двое местных, которых было всего трое в нашем батальоне, и больные, которые были с разными болячками. Я попросился у командира роты, но получил отказ, так как списки были все уже оформлены. Мне приходилось только горевать.

Не зная, что такое сводная рота, я уже мог представлять, что основная масса — старослужащие, которые кто демобилизовывался через пару месяцев, кто просто свою жизнь не хотел подставлять под угрозу. Из троих дагестанцев срочной службы поехал только один местный. Они все и так были как на курорте, напрягали солдат, и каждые выходные ходили в увольнение.

Свою третью роту я проводил, которая колонной на военной технике выдвинулась на служебно-боевые задачи, вооружившись по полной боевой.

Увидев свою сводную роту, я понял, что сладкой жизни у меня не будет. Ответственным командиром назначили прапорщика. Он был дагестанец, по национальности даргинец. Амбициозный и горластый, и офицер из него со временем должен был получиться хороший, так как он, будучи прапорщиком, выделялся своими лидерскими качествами. Местных дагестанцев он как-то не признавал и, по моим ощущениям, больше тянулся к русским и к власти. Было видно, что его коробило звание старшего прапорщика, но командиры ему доверяли, так как он мог дать фору любому офицеру. Этот прапорщик, по фамилии Вахмутов, умничал во многих вещах. Например, спрашивал, кто у нас министр обороны или министр внутренних дел. Многие на этот вопрос не могли ответить, а он гордо говорил фамилии, вынося всех дураками. Но это не вина солдат, которые не знали приближенных министров, а вина командиров, которые не проводили политические занятия. Я так и не понял, по какой причине он не поехал в командировку на заставу, но, скорее всего, не захотел сам, да и кому охота, конечно, отдаляться от своего дома. Но это были мои только предположения.