Николя Матье - И дети их после них

– Да я вроде этого не чувствую.

– Ты что, никогда не был на похоронах?

– Нет. А ты?

– На бабушкиных, я еще маленькая была.

– А-а-а. Мне очень жаль.

– Да ну тебя, дурак.

Они остались молча стоять на месте. Вообще-то Антони был рад, что она пришла. Тут появился катафалк – длинный, слоноподобный «Ситроен CX», старомодный, весь в хроме, с большими окнами, чтобы было видно, что делается внутри. Люди расступались перед ним. Когда он наконец остановился, среди гробовой тишины раздался тяжелый вздох его гидравлической подвески. Было в этом движении что-то величественное. Впрочем, присутствующие уже и так стали собираться с мыслями. Там, внутри, лежало тело, которое должно было вот-вот исчезнуть насовсем. И ожидавший его холод был уделом каждого. Тут можно умничать сколько угодно, все равно не поможет.

– Блин, куда же, интересно, отец подевался? – проговорил Антони.

– А он точно придет?

– Надеюсь.

Прошло уже столько времени, а Антони все еще боялся, что тот заявится пьяным в стельку. Слишком много у него было соответствующих воспоминаний – и детских, и позже, в процессе развода, когда на отца накатывало и он находил его в полном раздрае: тот ревел в голос и говорил, что застрелится. Нет, лучше об этом не думать.

Из «Ситроена» вышли двое. Оба были одеты в одинаковые костюмы из полиэстера баклажанового цвета, при этом у того, что повыше, из-под брюк торчали теннисные носки. Его напарник, ниже ростом, был в больших очках, стекла которых на солнце сразу потемнели. Они открыли заднюю дверцу, племянник и еще один мужчина устремились к ним на помощь. Когда они подняли гроб на плечи, тот показался удивительно легким и каким-то маленьким.

– Как им удалось засунуть его туда? – спросил кто-то.

– От него остались кожа да кости.

– Ну все-таки. Не сложили же они его пополам…

Толпа немного сгруппировалась, образовав траурный кортеж.

Впереди несли гроб. За ним шла вдова, одна. Позади нее по двое, по трое молча шли люди, топая в тишине ногами, держа детей за руку, поддерживая под локоть стариков. В церкви, прохладной и пустой, уже играл орган, производя протяжные звуки, гулко отдававшиеся в груди и под каменными сводами. Скамьи понемногу заполнились, гроб тем временем установили на козлы. По обе стороны вытянулись, словно часовые, две белые свечи.

Антони с матерью и Ванессой нашли себе местечко посередине между хорами и входом. Антони редко бывал в таких местах. Он смотрел на витражи, скульптуры, на эти картины мук и славы и ничего не понимал. Для него, как и для многих других, этот язык утратил смысл. Остались только вычурный декорум да какие-то непонятные действия. Но, по крайней мере, тут было прохладно.

Священник постучал по микрофону, проверяя, работают ли колонки. Потом начал.

– Дорогие братья, мы собрались сегодня, чтобы вспомнить…

Антони обернулся в надежде увидеть среди собравшихся отца, но его по-прежнему не было. Зато в нескольких рядах от него сидел кузен со своей подружкой Северин. Они улыбнулись друг другу, кузен даже подмигнул. С тех пор как он обзавелся этой телкой, он совершенно исчез с его горизонта. Красивая метиска участвовала в конкурсах всяких «мисс». Даже здесь, строго одетая, в черном, она выглядела эффектно. Кузен ходил у нее по струнке. Можно понять. Но все равно – идиотизм.

За исключением этого портретная галерея довольно хорошо отражала жизнь папаши Грандеманжа. Родные, соседи, бывшие коллеги, два помощника мэра, коммерсанты, приятели-собутыльники, парни из центра по организации праздников и, в самой глубине, товарищи из ВКТ [23] Всеобщая конфедерация труда (ВКТ, фр. Confédération générale du travail, C.G.T.) – крупнейшее французское профсоюзное объединение, созданное в 1895 году. Исторически было связано с Французской коммунистической партией, состояло во Всемирной федерации профсоюзов. . Эти были все на одно лицо, держались насмешливо и как бы себе на уме, все в повседневной одежде. Еще был доктор Ресвиллер, в пиджаке в мелкую клеточку и черной рубашке-поло, на лбу – очки, на ногах – вечные ботинки «Paraboot». Он с самого начала подозревал, что у Грандеманжа что-то не в порядке с поджелудочной. Назначил дополнительное обследование, и вот вам диагноз. Он лечил Люка вот уже скоро сорок лет. Они договорились, что будут оттягивать госпитализацию до последнего, все равно у него нет шансов. Когда боли стали нестерпимыми, его положили в двухместную палату с теликом и видом на автостоянку и стали колоть морфием. Очень скоро он впал в кому. В две недели все было кончено.