Кевин Барри - Ночной паром в Танжер

А теперь от высоты прожитых лет у него ужасно закружилась голова; на миг к нему снисходит Синтия. Это не редкость. Он никогда не забудет чувство их общей любви или тошноту ее отсутствия.

Ответ на любовь не ненависть; ответ – смерть.

День и ночь сам себе развлечение – и всегда бы так, с таким-то нервяком, – Чарли Редмонд расслабленным прихрамывающим шагом подходит к окошку с надписью Información. Облокачивается на скошенный подоконник. Ждет удачного момента с уверенностью комедианта. Когда тот настает, он любезно обращается к informaciónista – все тому же парню с кислой рожей.

Как ты там внутри поживаешь? спрашивает Чарли.

Ответа он не получает.

Ну и молодец, говорит Чарли. И лицо у тебя загляденье, и работник ты замечательный. Но короче. Раз уж мы разговорились. Я ищу… información. По трем пунктам. Numero uno. Вот этот самый человек, Чарли Редмонд Фарранрийский, город Корк, Ирландское Свободное Государство, – у него печальный вид?

Он с превеликим интересом замолкает и склоняет голову, словно слушает ответ informaciónista, которого нет.

Ясненько, говорит Чарли.

Он оборачивается и обращается ко всему терминалу, широко раскинув руки ладонями вверх.

Говорит, так и есть. Как в воду опущенный. Если послушать этого малого? Чарльз Редмонд кто? Минорный малый, каких поискать. А чего же тут удивительного? После всего, что повидали эти бедные глаза? Той ночи, когда я перерезал глотку в Диллонс-Кросс? Парень как раз ел курицу на ужин. Гороховое пюре так в стенку и брызнуло. Но все это дела давно минувших. Теперь у меня хватает и других забот. Опять же, задница шалит со времен Малаги. С ночи недавних неприятностей в Малаге. Как на меня зырил с тарелки осьминог? А осьминог – это в Малаге еще не худшее. И близко не худшее. Нам нужна была наводка. И мы, мать ее, получили. Но короче. Раз уж разговорились?

Он снова поворачивается к окошку, облокачивается, улыбается убийственной улыбкой. Следить за громкостью речи он и думать забыл.

Información! Numero dos! Этот вот человек, Чарли Редмонд Фарранрийский, город Корк, – что скажешь, у него жестокий вид?

Он слушает внимательно, с ласковым и открытым лицом у окошка, словно informaciónista снова озвучивает подробный ответ. В конце концов Чарли качает головой и снова обращается к терминалу.

Не человек, а натуральный зверь, говорят. По экспертному мнению этого человека. И неудивительно – какими дорожками я ходил? О, кривыми, кривыми. Я вам так скажу. Вам бы не хотелось встретить Чарльза Редмонда в глухую ночь, на северной стороне в городе Корке, да с черными глазами. Это я про прошлые времена. Теперь-то я котик. Да и слаб как котенок, но в былые деньки? Чарли на пороге да со своим псом? Ой-ой. Особенно если кто-то кому-то торчит. Что, с гребаным псом хотите об этом поспорить? И слушайте. Вот псы, да? Какие могучие у меня в свое время были псы. Был один, Коротышка, гончая просто хоть куда: лизал для меня «Ризлу» [29] Бренд папиросной бумаги. , я крутил косяк, а он стоял на шухере и чуял коповозку за три четверти мили. Плюс-минус. Еще и голос особый под нее подавал.

Паромный терминал в порту Альхесираса никоим образом не смущен видом Чарли Редмонда, который обращается в призрачную пустоту, – мы и бровью не ведем.

То бишь вы смотрите на человека, у которого самые что ни на есть благоприятные отношения в жизни были с псами. По большей части.

Он снова обращает внимание на окошко.

И наконец, говорит он, numero tres. Чего мы все давно ждали. Три вопроса, больше не проси. Систему не победить. Итак, наконец… Этот самый человек, Чарли Редмонд, город Корк, Ирландия, – если верить тому, что ты прямо здесь и прямо сейчас видишь своими бегающими мастурбаторскими глазками, – этот самый бедняга Чарли похож на того, кто познал в жизни любовь?

Он внимательно выслушивает неозвученный ответ.

Ладно, говорит Чарли и возвращается на скамейку.

Хватит с меня, говорит он. Насквозь меня видишь. Вся суть несчастья Чарли Редмонда… Я знал любовь, но потерял ее.

По зданию пробегает зыбь энергии, и от нее отдает предвкушением – кажется, будто сейчас отойдет или подойдет паром. Морис Хирн стаскивает свою неусидчивость из бара в зал ожидания. Приходят времена, когда остается только просто жить среди своих призраков. Поддерживать разговор. Иначе раскроется широкое поле будущего – и окажется не более чем огромной пустотой.

Думай про старые, мать их, добрые времена, Мосс, говорит он себе.

Первые полгода на героине с Синтией – самые прекрасные дни в его жизни. Любовь и опиаты – в человеческой сфере нельзя придумать ничего лучше. Тогда он так считал. Они кутили, как молодые боги. Однажды какой-то ночью возвращались от Сент-Люк по Веллингтон-роуд. Какая-то пятница под дождем. Лучшая ночь в истории.