Кевин Барри - Ночной паром в Танжер

Люди отказываются строить дома на участке, за который мы выложили четыреста восемьдесят пять тысяч фунтов, потому что думают, будто там форт фейри. И тебе казалось, говорить тут не о чем?

Форт фейри – это громко сказано, сказал Морис. Просто типичные здешние суеверия. О местах. Вот и этот курган на дальнем конце. Оказывается, у него есть все характеристики форта фейри.

И с каких это гребаных пор, Морис, ты в курсе характеристик форта фейри?

Есть такая штука – интернет называется, блин, сказал он.

Проверка показала, что Дилли спит крепко. Они включили интернет – модем придушенно попищал и наконец подсоединился. Они пили риоху и изучали картинки с фортами фейри.

Это вроде бы отдаленно…

Это ровно то, за что мы отвалили пятьсот штук.

Четыреста восемьдесят пять, сказал он.

Нехорошо раскапывать апокрифы. У строителей, которые всего лишь расчищали кусты на таких стройплощадках, бывали внезапные инфаркты, злокачественные опухоли. Из-за этого меняли планы прокладки шоссе.

Они принялись за виски. Цена действительно показалась щедрой – за вид на гавань и горы относительно площади участка. Они раскурили от камина пару косяков, стали пить вискарь и обсуждать то, что прочитали; говорили о ратах, фортах и лиозаннах [21] Rath, liosanna – форты фейри ( ирл .). . Эти странные слова они вспоминали со странным очарованием.

Теперь их захватила мысль, что на них навели порчу. От этой мысли они защищались героином. Все отмеренные дозы, благодаря которым прежние привычки казались образцами благородной умеренности, пошли на фиг. Теперь они гасились неистово. И повсюду вдруг проявилась аура порчи. Гудела вокруг, как нервная деревня. Скалистые холмы рассказывали слухи о порче. Ветер взвевал слухи поземкой у ног. Порча, порча – мысль лелеяла себя, жирела, созревала. Борясь с мыслью о порче, они стали принимать героин в мозговыносящих количествах. Бухали «Пауэрс», «Джон Джеймисон» – завтракали бутылкой и закусывали с зеркала. Ребенка с тем же успехом могли воспитывать кошки, которые лениво грелись на апрельском солнце, с неохотой перебиравшимся через крыши Берхэвена. Стройка была катастрофой с самого начала. Парень из Снима – поперек себя шире – сломал ногу в первый же день работ. Сплетни о несчастном случае пронеслись по базарным бабам Берхэвена, как гребаный пожар. А на стройплощадке, продуваемой всеми ветрами, тем утром царили фатализм, раздрай и мрачная интроспекция. Второй день – какой-то гребаный полудурок с перфоратором чуть не отхерачил себе женилку. Пятый день – у тридцатидвухлетнего мужика с Гленгарриффа случился удар, пока тот замешивал песок со щебнем. Прораб Мерфи уже с трудом удерживал людей на работе, впал в депрессию и долгими вечерами бухал в баре «Уэст-Энд». Морис по утрам вторника ездил в Корк встречать первый дублинский поезд, поставлявший их недельный запас героина. На десятое утро стройки – в пятницу – они поняли, что недельный запас нехило разбодяжили, и, когда из Испании позвонил Чарли Редмонд и сказал, что скоростной катер с полутонной марокканского гашиша взяла Guardia Civil [22] Гражданская гвардия Испании. , как только он вошел в Ла-Линеа-де-ла-Консепсьон, устроили бучу. Порча, порча. Судя по всему, за катером следили еще с Сеуты, но что теперь поделаешь? Чарли Редмонд вовсю разыгрывал блаженную беспечность, для которой Морис Хирн был ни разу не в настроении. Рыть землю под фундамент в каменистых холмах над Берхэвеном оказалось дьявольским трудом. Скалы опасно кричали и ныли, когда их сверлили. Плакали дети скал. Мы наследили там, где не имеем на это права. Мы за это ответим. Порча, порча. Морис стал задаваться вопросом, не запала ли Синтия на прораба Мерфи – красивого плечистого неотесанного ублюдка, но с нежными чертами для дамочек – а черная депрессия, возможно, только придавала ему поэтический вид. Морис в одиночестве ездил вокруг площадки, смотрел на стройку и скорбно мастурбировал на мысли о девчонке, которая работала в дневную в «Уэст-Энде». Они с Синтией замешали бодяжный героин с кокаином, сделали спидболы, ширнулись и потрахались, а потом посрались. Порча, порча. Мимо стройплощадки ежедневно проезжали гарды [23] Ирландская полиция. с заинтересованными улыбочками. На первое утро третьей недели, когда траншея фундамента подобралась к кургану фейри, начал обильно плеваться кровью очередной рабочий, и с тех пор его не видели. Теперь половина строителей на площадке была из испанских рыбаков, которых высадили с траулеров, – совершенно бесполезных, обессиленных погодой. Наступил мокрый апрель, и от морской сырости стало очень холодно, и Морис Хирн начал слышать в ночи древние голоса. Но Морис с Синтией уперлись рогом. Есть такая штука – твердолобость. На холме таки стали пробиваться дома – полумесяц из девяти корпусов под названием Ard na Croí [24] Гора сердца ( ирл .). . В нескольких милях от побережья задержали груз кокаина на два миллиона фунтов, и Мориса вызвали на допрос. Это был вечер среды. Скоро стало очевидно, что он ничего не знает. Когда он выходил из участка, следак сказал: не заспись завтра, Мосс, вставай пораньше и лови свой дублинский поезд. Морису снова захотелось уехать, но теперь он тут врос. Долбаная Ирландия. Ее скалящиеся черти. Ее говорящие скалы. Ее проклятые поля. Ее память моря. Ее дикость и раздоры. Ее неотвязчивая меланхолия. И как все это смыкается вокруг тебя.