Артур Крупенин - Мой большой греческий ремонт

Закончив с кладкой, Петрос приятно удивил меня еще раз. Поскольку каменные глыбы были свалены на границе чужого участка, тут же объявился его хозяин с требованием немедленно очистить территорию. Разумеется, мы так и собирались сделать, но чуть позже. Однако хозяин участка, к слову, никогда там до этого момента не появлявшийся, поставил ультиматум — камни нужно было убрать немедленно. Пока я размышлял, как быть, албанец вызвал грузовик и словно пушинки в одиночку закинул в кузов стокилограммовые глыбы.

Во бляха-муха! Я полжизни провел в спортивном зале, но мне и не снилась такая силища и выносливость! Должен заметить, что отношение Петроса к делу и его невероятная работоспособность на корню разрушили сложившийся в моей голове стереотип албанца. Что за стереотип, спросите вы?

Ну, начнем с киноленты «Заложница», где мой любимчик Лиам Нисон, залив пол-Парижа кровью, вырывает свою дочь из лап жутких албанских мафиози.

Что касается греков, то в большинстве своем они относятся к своим северо-западным соседям, десятки тысяч которых проживают на территории страны, весьма настороженно. Из соображений политкорректности об этом не принято говорить во весь голос, что не мешает многочисленным доброхотам шепотом призывать вас быть настороже, к примеру, при найме албанской рабочей силы. Что за этим стоит — здоровый протекционизм или оголтелый шовинизм, мне неведомо, но факт остается фактом.

Ну а уж если оглянуться назад в прошлое, то складывается любопытная картина. За те бесчисленные века, что Албания является частью Европы, ее народ дал миру целую плеяду легендарных воителей, стяжавших славу под знаменами Греции и Рима, Генуи и Венеции, выпестовал блестящих дуэлянтов и неуловимых корсаров, отважных наемников и непобедимых полководцев, практически полностью презрев всяких там художников, музыкантов и поэтов.

У человека, интересующегося историей, невольно создается впечатление, что албанцы тысячелетиями воспитывали исключительно воинов, сознательно сторонясь созидательных ремесел. Вы, конечно, можете возразить: а как же голливудские звезды братья Белуши или, к примеру, мать Тереза, что была наполовину албанкой? Ну да, все правильно, однако, куда ни кинь, в этом статистическом противостоянии солдаты, очевидно, берут числом. Но как бы там ни было, а знакомство с Петросом перевернуло мое представление об албанских поденщиках, ибо большего пахаря и виртуоза в своем деле, «ИМХО», еще не видел свет.

Остальные задуманные нами операции также прошли относительно успешно, не считая того, что алюминиевый навес для будущего тента оказался не того цвета и разительно отличался от жалюзи, заказанных на той же фабрике чуть раньше.

Когда я предъявил претензии хозяину мастерской, занимавшейся покраской, тот не моргнув глазом сообщил, что поставщик краски прямо-таки на днях изменил ее состав, отсюда и разница в оттенке. А каталог де прошлогодний, потому и не отразил нововведение.

Поскольку к этому времени я уже достаточно поднаторел в изучении греческой души, на поверку ничуть не менее загадочной, чем русская, то, конечно, не поверил пройдохе и отправил конструкцию на перекраску в другое место. Как и следовало ожидать, цвет на этот раз точно соответствовал образцам в каталоге. Вот теперь можно перевести дух, посетить какие-нибудь живописные развалины и разведать новые таверны.

Кстати, о злачных местах. Лучшим из сезонных заведений, на мой вкус, стоит признать «Посейдон» — семейную таверну, стоящую прямо на причале, в паре метров от воды, что помимо вкусной еды позволяет насладиться запахом моря и видом снующих туда-сюда яхт.

Это туристское место, и мы обычно заглядываем сюда, если начинаем тяготиться уединением, свойственным тихой и размеренной жизни нашего хутора. А расположенный в городке «Посейдон» полон жизни, разноязычного гомона и прочей движухи.

Мое самое любимое время в этой таверне наступает, когда по окончании трапезы официанты, каждый из которых нуждается в отдельном рассказе, выбрасывают остатки хлеба в море, вызывая его кипение — десятки рыб всех мастей и размеров мгновенно сплетаются в клубок, вращающийся с огромной скоростью.

А еще каждый поход в «Посейдон» заканчивается нешуточной порцией моей любимой пахлавы, которую нам с Кузей всякий раз подают в качестве комплимента. Зачастую я испытываю неудобство, когда иду туда с друзьями, поскольку хлебосольный Павлос — сын хозяина, владеющий по этому поводу половиной таверны, каждому из друзей тоже приносит по большущей пахлаве. Перемножая цену десерта на число друзей, я осознаю, какие убытки несет Павлос, и даже временами прошу его воздержаться от столь разорительного жеста, но он остается непреклонен.