Артур Крупенин - Мой большой греческий ремонт

Дело в том, что я обожаю застольные разговоры и, думается, знаю в них толк. Сразу признаюсь, что, несмотря на относительно высокие рейтинги, я никогда не считал себя крутым телеведущим и все такое, но застолье — моя родная стихия. То ли благодаря генам, доставшимся мне от грузинского деда, то ли по какой-то иной причине, но в застолье я по-настоящему расцветаю. И хотя в последние годы такое, к сожалению, случается далеко не каждый раз, но уж если я расцвел, то расцвел, и нет такой силы, способной «уцвесть» меня обратно.

К слову, я и на телевидение в свое время попал исключительно благодаря застольному трепу. Так вышло, что мы отмечали день рождения друга, и я со стаканом в руке, как обычно, весь вечер разливался соловьем. А среди приглашенных оказался мегапопулярный в ту пору телеведущий и продюсер Александр Любимов. Уже на следующее утро он сделал мне предложение попробовать себя на телевидении. Это я к тому, что правильный и своевременный тост способен оказать куда большее влияние на нашу жизнь, чем все звезды и планеты, вместе взятые.

Но не будем отвлекаться от Пасхи. Лефтерис невероятно хлебосольный хозяин и большой гурман. Он выставил огромное количество вина, причем вина первосортного, а не какого-то бочкового пойла.

Не знаю, что стало тому виной — качество напитка или его объем, — но что-то меня подхлестнуло, и я в тот день отважился произносить тосты по-гречески. Раньше в столь ответственный момент я всегда переходил на английский, благо гости Лефтериса народ разноязычный и образованный. Получилось у меня, надо сказать, до крайности топорно, но аудитория в итоге втянулась и не без удовольствия приобщилась к заданной частоте возлияний.

Заметим, застолье, как и сердце, серьезно страдает от нарушения ритма.

Более того, хорошее застолье напоминает правильно выстроенную тактику бега на длинные дистанции, когда опытный спортсмен каждый следующий круг пробегает чуть-чуть быстрей предыдущего. Другими словами, промежуток между тостами у грамотного тамады тоже должен постепенно сокращаться, а не наоборот.

Уничтожив немеряные запасы вина, гости перешли на узо. Затем в ход пошла принесенная мною бутылка «Белуги», на которую хозяева вежливо ответили «Столичной».

В то время как старшее поколение не выказало к водке особого интереса, молодежь, преимущественно представленная университетским студенчеством, с удовольствием прослушала краткую лекцию о том, как и с чем нужно пить этот напиток. А еще ребята задали мне вопрос, какая из этих двух водок лучше.

Имея за спиной педагогический опыт — в свое время мне довелось преподавать в Московском институте международных отношений, — я, как и положено профессионалу, сделал ставку на наглядность. Кратко остановившись на общей иерархии водочного царства, я для доходчивости водрузил пустую бутылку от «Белуги» на верхнюю полку буфета, а остатки «Столичной» пристроил полкой ниже. Поочередно поднимая ладонь к одной полке, затем опуская ее к другой и произнося соответствующее название, обучаемые быстро и прочно усвоили азы академических знаний. Что ни говорите, а мнемотехника реально работает. Отныне при встрече юное поколение дачников приветствует меня тайным масонским знаком — подняв ладонь, они с чувством произносят: «Белуга», а опустив ее, тихонько шепчут: «Столи».

На водке мы в тот день, естественно, не остановились и не медля перешли к ципуро, а завершили дивный праздник Воскресения Христова трехлитровой бутылью забористого критского самогона с певучим названием цикудья. Этому последнему напитку я вынужден попенять: судя по моему состоянию на следующее утро, цикудья была несвежая.

Короче говоря, в сухом остатке от той Пасхи имеем следующее: слова «похмелье», несмотря на все мои усилия, в греческом словаре по-прежнему нет, однако с медицинскими симптомами этого феномена я всех, кого смог, ознакомил. Для меня, как просветителя, это большая честь.

После того как в ходе ремонта санузлов в хозяйской части дома поставщик мрамора любезно заменил часть плитки, поскольку она оказалась темнее, чем следовало, мы договорились, что по окончании работ я выставлю излишки на крыльцо, а работники фабрики в удобное время их заберут.

Честно выполнив свою часть уговора, я уведомил фабрику и с чистой совестью улетел в Москву. Вернувшись, я нашел упаковки с плиткой на том же месте, где и оставил.

Многомесячные переговоры с фабрикой ни к чему не привели. Ящики с мрамором украшали крыльцо дома около года, после чего я перенес их в гараж, где они благополучно пропылились еще пару лет. Окончательно поняв, что поставщик не больно-то заинтересован в моей плитке, мы задались целью найти ей применение, благо мрамор, несмотря на темно-серый оттенок, смотрелся по-своему неплохо. В итоге было решено обложить им гостевой санузел, а заодно и полностью поменять его конфигурацию.