Анатолий Чмыхало - Седьмая беда атамана

Желание проникнуть в банду и повести там живую агитацию проявилось у Дмитрия с новой силой, когда он узнал о возвращении Григория Носкова. Не надеясь, что ему простят добровольное пребывание в банде, Григорий не стал прятаться от людей, а сразу же донес на себя в сельсовет.

Выслушав заявление, Гаврила призадумался, что ему делать с Григорием. Как знакомому станичнику, он сказал ему, что Григорий поступил в общем-то правильно, Ванька Кулик ожесточил всех, скоро в тайгу бросят большие военные силы, и от Ваньки тогда останется пшик. Но как недавнего бандитского командира, Гаврила должен был куда-то препроводить Григория, может, в волость, а то и в уездное ГПУ, к той самой черноглазой дамочке в кожанке. Думал Гаврила насчет этого многое, но, так ничего и не решив, отпустил Григория домой, сам же пошел за советом к комбату.

Дмитрий чуть ли не расцеловал Гаврилу, забегал по комнате, захлопал в ладоши и высказал желание немедленно — чем скорее, тем лучше — повидать Григория. Да понимает ли станичный председатель, чего стоит один только выход бандита из тайги! Это может стать началом неотвратимого крушения всей банды, но сейчас ни в коем разе нельзя обижать Носкова, надо постараться успокоить его — в Григорьевом деле разберутся по совести и учтут его честную явку с повинной.

— Сообщу в волость, — не совсем еще разделяя радость комбата, сказал Гаврила.

— Сообщи! — согласился Дмитрий. — Но не обижай!

— Ну, как плохо будет Григорию?

— Там не пни, а люди с понятием. Ведь получаем мы козырь! А?

— Не подослал ли его Ванька? Вот что!

— Не тот коленкор! — убежденно отрезал Дмитрий. — У Ваньки есть разведчики. Его люди в каждом селе.

Григорий под соломенным навесом у себя во дворе, где было не так жарко, убирал низкорослого карего коня. Он из-под руки сторожко оглянулся, вытер ладони о подол рубахи, намереваясь, очевидно, поздороваться, но тут же взял щетку и снова принялся выписывать ею на боках коня большие и малые круги.

Дмитрий сознавал, что Григорию сейчас стыдно смотреть ему в глаза: первым активистом считался, про партию говорил. И чтобы как-то снять эту сковавшую их неловкость, Дмитрий сказал про добрую погоду, про травы и присел на перевернутый плетеный из тальника короб.

— Значит, дома? Вот и хорошо! — так, как будто ничего не случилось, сказал он.

Григорий, стремясь скрыть растерянность, еще более засуетился вокруг коня. Григорию было горько за себя, что так сплоховал. Более Ванькиного выстрела боялся он вот этой встречи с комбатом.

— Ны. Дурак я, — трудно, на одном выдохе произнес он.

— Точно, — все так же просто сказал Дмитрий. — Но ведь, слава богу, одумался.

— Одумался, да поздновато. Ны, — как бы слушая, что делается у него внутри, проговорил Григорий.

— Ну, что Соловьев?

Григорий стоял, прижав к груди щетку, и молчал. Он не знал, с чего начать, и, отведя взгляд, наконец сказал:

— Поспешай к чебаковскому обозу. Ванька готовит засаду.

— Где?

— Под Половинкой, на свороте.

У комбата не было времени на дальнейшие расспросы. Он поднял батальон по тревоге и форсированным маршем повел в сторону Чебаков. Расстояние до места, указанного Григорием, было значительным — около пятидесяти верст, и если только обоз тронулся со станции Шира утром, то озерновцам уже не успеть. Скорее прибудет к Половинке чебаковский взвод, там всего семь верст, но нужно как-то сообщить о засаде в Чебаки. Ближайший телефон был на станции Шира, куда срочно и послал комбат своего ординарца Костю.

Полпути батальон прошел на рысях. Чтобы не вспугнуть засаду, если она есть, Дмитрий выслал вперед конные разъезды. Теперь можно было сменить рысь на шаг, чтобы дать коням отдохнуть.

Близость боя горячила бойцов, они ехали нервные, молчаливые, готовые в любую минуту очертя голову кинуться в схватку. Тем временем ровная степь понемногу перешла в пологие холмы. Кое-где стали попадаться островки кряжистой лиственницы — в этих местах поневоле приходилось быть осмотрительнее.

В нескольких верстах от хребта Арга Алты на каменистой гриве дозор неожиданно столкнулся с разведчиками чебаковского взвода. Те сообщили, что обоз все-таки попал в засаду, есть убитые и раненые. Соловьевцы быстро отошли в нескольких направлениях, рассыпались, как горох по решету. Их-то и высматривают сейчас и пытаются догнать красноармейцы и чебаковский отряд самообороны.

Дмитрий выругался: случилось худшее. Батальон не поспел к бою, обоз ограблен, взято оружие, в том числе и пулемет, погибли люди. Так ведь было и в Черемшино, когда подмога прискакала уже к остывшему пепелищу. Тем и страшна банда, что она может появиться в любой момент в любом месте этого большого степного и таежного пространства и исчезнуть мгновенно в прибрежных зарослях тальников, черемухи и в непролазной чащобе тайги.