Анатолий Чмыхало - Седьмая беда атамана

— У, Келески!

На поляне, прижимая волглую траву, на взмыленных конях гарцевали человек десять инородцев. Привставал в седле, чему-то радуясь, и кланялся Мирген, глаза у него были мутные, пьяные. Появления атамана он не заметил, поэтому ничто его здесь не стесняло, он тянул на себя поводья, дергая коня то в одну, то в другую сторону.

Бок о бок с Миргеном красовались на своих поджарых гнедых скакунах возбужденные Кулаковы, одетые, как и прежде, в суконные пиджаки, из-под которых выглядывали красные подолы шелковых рубах. На ремнях, перекинутых через плечо, висели у них шашки с жарким блеском эфесов и деревянные коробки маузеров. На груди у Никиты лежал немецкий бинокль.

— Здравствуй, Иван Николаевич! — расплылся Никита в улыбке.

Иван приостановился и ответил коротким кивком. Он разглядывал прибывших с Кулаковым конников, радуясь заметной прибавке в отряде. Парни выглядели свежо, держались независимо, даже дерзко, что, однако, не смущало Соловьева: побудут под его началом — оботрутся.

— Ну? — спросил он Никиту.

Тот подвернул коня к атаману, пьяно осклабился:

— Ездим мал-мало, стреляем мал-мало, ладно.

— Нельзя действовать в одиночку! — послышался недовольный голос Макарова.

Только сейчас Соловьев заметил своего начальника штаба. Тот стоял под ближней к домику старой лиственницей, спиной к стволу, и наблюдал за конной группой. Никита тоже повернул к нему вскинутую голову:

— Кто это? Почему у него страшные глаза?

— Полковник Макаров, — представил Соловьев, которому всегда не нравилась подчеркнутая развязность старшего Кулакова.

— Неужели полковник? — лукаво хохотнул Никита.

— Полковник, — повторил Иван.

— Ну тогда даже интересно посмотреть. Гляди-ка, Аркадий, это живой полковник. Успевай глядеть, пока живой, а то ляжет книзу брюхом.

Макарову стоило немалых усилий держать себя в узде, не любил он такого обращения с собой, тем более со стороны какого-то плюгавого инородца.

— Ну раз ты и есть полковник, угощай аракой, — все еще вздрагивал от смеха Никита, искоса поглядывая на атамана. — Испугал, моя пташечка.

Макаров не выдержал. Всем своим видом он показал, что возмущен поведением Кулакова. Если тот пьян, пусть уйдет немедленно и проспится, а потом уже разговаривает с порядочными людьми. Макаров решительно подступил к атаману:

— Объясните им, господин есаул, что с командирами не изъясняются подобным тоном.

Соловьев посмотрел на Никиту выпученными глазами, неодобрительно крикнул:

— Мучаетесь дуростью!

Братья не дрогнули при этом. Никита надулся, как бычий пузырь, и брезгливо процедил сквозь частые зубы:

— Плохо встречаешь, Иван Николаевич. Грязью пачкаешь. Мы ведь сами по себе, и ты нам совсем не начальник.

Макаров, сердито сопя, подошел к Соловьеву и взялся рукой за переднюю луку седла:

— Пусть уезжают. Азия, милостивый государь.

Иван не хотел ссоры. Такими бойцами, как Кулаковы, бросаться нельзя. Наоборот, надо найти ключ к их задиристому характеру и накрепко привязать братьев к монархическому отряду. Почему бы, — скажем, не произвести их в офицеры? Уж кто-то, а Никита должен клюнуть на этот крючок.

— Отдышитесь с дороги, — оглядывая поляну, ровным голосом сказал Кулаковым Иван.

Только тут на глаза ему попал Мирген Тайдонов. Он успел спешиться и спрятаться за круп коня. Но, заинтересованный стычкой, вдруг высунулся и виновато задвигал бровями.

Соловьев живо окликнул его. Мирген сделал вид, что ничего не слышал и попятился за угол дома. Но на него стали показывать пальцами, и он, вытирая ладонью пот, высунулся опять и нетвердой походкой направился прямиком к атаману.

— Как съездил, Мирген?

— Съездил, оказывается.

— Пошто рано вернулся? — Соловьев вытянул шею, прислушиваясь к нему.

— Проводил. Что поделаешь, — невразумительно ответил Мирген. — Я уйду, оказывается…

Иван настороженно замер. Что-то в этой поездке было не так. Мирген за оказанную услугу мог запросить у Нелюбова плату, а Нелюбов послал его к чертовой матери, вот так и разъехались. Однако это всего лишь предположение, а Соловьев должен знать точно, он не верит сказанному Миргеном.

— Ну и чо? — требовательно крикнул Иван.

Мирген подавленно молчал. Вместо него ответил Никита:

— Уехал офицер. Как по маслу. Далеко уехал — и ладно. Мы тоже провожали. Веселый парень…

Никита лгал. Нелюбов всегда был угрюмым, тем более не мог веселиться сейчас. Так что же все-таки произошло?