Андрей Лещинский - Собаки

Девочка кормила голубей. Она немного загорела и стала старше. На ней была очень короткая джинсовая юбка и спортивная маечка. Саша привычно отвел глаза в сторону. Потом решил, что в такой мрачный день можно дать слабину и разрешить себе что-нибудь приятное. Девочка была очень красива. Сердце перестало дергаться, он почувствовал подобие покоя, и тут же привычка к самоограничению опять надавила на шею, требуя отвести взгляд.

Вокруг никого не было. Девочка крошила булку, не обращая на Сашу внимания. Он заставил себя смотреть на нее, ведь этого никто не видел, и его взгляд никого не задевал и не беспокоил.

Вдруг бродячая дворняжка выскочила из-за лавки, кинулась в кучу голубей и схватила одного голубя за крыло. Девочка бросила булку и прыгнула в сторону собаки. Она успела схватить голубя, потянула к себе, другой рукой схватила собаку за холку и стала вырывать птицу. Собака выпустила крыло, оскалилась и зарычала на девочку.

Саша потерял остатки разума, тоже спрыгнул с лавки и бросился на выручку. Он все-таки обезумел не до конца и понимал, что его бешеные прыжки излишни — достаточно было прикрикнуть, и трусливая собачонка убежала бы. Но справиться с собой не мог. Он схватил собаку двумя руками, поднял высоко в воздух и хотел швырнуть ее куда-нибудь, тут девочка закричала пронзительно и громко: «Не надо, не убивайте!», он замер с собачонкой в руках. Та извернулась и сильно цапнула его за предплечье. Саша выронил собаку, и она, прижав уши и поджав хвост, убежала и спряталась в колючих и грязных кустах.

Девочка бросила булку и побежала за собакой. Саша остался одни. Он хотел бы тут же, на месте, умереть, но понимал, что так просто это не бывает.

Он пошел к машине, мечтая хотя бы упасть в обморок, но и это было ему недоступно. Когда он открывал дверцу, жучка несильно кольнула его в руку. Она никогда не мешала ему пользоваться машиной, но Саша слышал много страшных историй и знал, что это означает и чем это может кончиться. В почтовом ящике его квартиры лежал конверт с печатями районной налоговой инспекции. Он взял его онемевшей рукой и снова почувствовал укол. Стало больно, он понял, еще не вскрыв конверт, что его ждут завтра утром, что церемониться с ним не собираются и что деваться ему некуда.

Через год Саша получил повышение по службе. Его вызвал к себе техник-смотритель и сказал:

— Смотри, Саня. Мы тут подумали и решили. Вот какое дело. Значит, так. Ты у нас работаешь недолго, можно сказать. Сколько?

— Да уж полгода скоро.

— Да… в самом деле. Ну, мужик ты непьющий, грамотный. Хотим предложить тебе стать бригадиром. Ты как? Смотри, справиться ты справишься, тут слов нет. Зарплата больше, премии будем давать. А мне легче станет. Все-таки на нормальном мужике хозяйство будет. Ну, так что?

— Работы больше.

— Да какое больше? Ну, больше. Так и зарплата.

— В колясочную разрешите переехать?

— Просил за тебя. Разрешили временно. А временное, сам знаешь…

Зарплата и в самом деле становилась больше в полтора раза. Теперь Саше полагалось в год примерно в четыре раза меньше, чем он раньше зарабатывал в месяц. Кроме того, у него появлялась своя отдельная комната.

В общем устроился он неплохо. Все имущество и все деньги пришлось отдать. Он смирился с этим сразу, после первого же похода в налоговую инспекцию. Он отдавал сдержанно, не вываливая все сразу, но и не зажимаясь настолько, чтобы власти рассердились и слетели с катушек. Он хмуро, но толково вел себя на допросах, без слез и воплей отсидел полтора месяца в Крестах. У него были небольшие заначки для небольших взяточек. Он вел себя абсолютно правильно, и через пять месяцев после начала мучений вышел из следственного управления со справкой о налоговой очистке в кармане. У него осталась одна смена одежды, шесть тысяч рублей и паспо рт с пропиской. Его прописали, как и всех, так сказать, легальных бомжей, в общежитии какого-то социального фонда при социальной комиссии какого-то департамента какой-то службы какого-то министерства. Саша туда не собирался и вообще полагал, что общежитие существует только на бумаге и служит для единственной цели — ликвидации проблемы бездомных граждан.

Он легко устроился дворником. Получил зарплату и возможность ночевать в подвале вповалку с другими несчастными. На еду денег хватало, на одежду тратиться не приходилось — Саша ходил в ватнике и рабочем рванье. Пить он не начал, курить тоже. Конечно, ни о каком приличном жилье мечтать он не мог — самая дрянная квартирка равнялась его зарплате за двадцать пять лет.