Андрей Лещинский - Причина смерти

Он смотрел, напряжением глаз тормозя вращение мира и перекрывая пути подступавшим слезам, иногда зрелище вздрагивало и замирало, он ловил мягкие пятна щёк и трение воздуха о глаза, но лица неслись дальше, оставляя бледные следы на красных стенах, от этого мелькания стала кружиться голова, немного затошнило. Как только он расслабился, ось вращения стала раскачиваться, очевидно, он не смел пренебрегать некоторыми требованиями положения, в котором оказался, но которое настолько очевидно принадлежало кому-то другому, что он не мог назвать его своим.

От рассуждений затошнило сильнее, он поднял глаза, мир кружился по трём осям, он искал уставшими и быстро выходившими из строя глазами что-нибудь, обо что можно было бы опереться, он ещё различал блестящие осколки красных стен, стыки плит и грубую краску дверей, но вращение ускорялось, он понял, что сейчас центробежные силы разорвут мир, унесут его прочь, оставив того, кто был стражем оси, в одиночестве и во тьме.

Некто улыбнулся ему сквозь пелену движений, он захотел поймать взгляд внезапного союзника, последними силами напрягся и сразу узнал это лицо, ужасное лицо самоубийцы, осколками белого камня вдавленное в оставшийся кусок стены. Молодой человек уцепился взглядом за эти белые пятна, красные провалы глаз, неистовую судорогу рта, начал вставать и зашатался под напором злой энергии, источавшейся ликом сего пророка, мучившего живущих на земле.

Он встал и, как ни странно, устоял на ногах, медленно пошёл вдоль подземелья, собственно говоря, склепа, изрытого в страшной глубине, влекомый движением оси мира и бешеным взглядом свидетеля и пророка, убившего себя задолго до рождения молодого человека.

Он не знал, зачем этот склеп, зачем красные стены и белое лицо, зачем толпы и грохот, но благодарно шёл, поднятый и поддерживавшийся злой силой, приведшей его к концу подземелья. Он понял, что его отпускают, пока он не нужен и может уйти из подземного мира наверх в мир живых. Он вошёл в грохочущий поток и поплыл по наклонному ходу, плача, благодаря хозяев склепа и чувствуя, как тонка преграда, отделявшая его от истинного знания.

Раннее утро стояло над миром. Миром был остров — мирный, плодородный, изысканный Крит. Люди жили на благословенном острове очень давно: о появлении первых поселенцев не сохранилось устных сказаний, а записывать тогда не умели. Несколько поколений назад на острове появились боги, слабее древних и могучих богов Шумера и Египта, но, как и там, жадные, похотливые и опасные. Они населили леса, горы и воды и круто изменили жизнь людей.

До появления богов редкое население острова вело тихую, сытую, одинокую сельскую жизнь. Лечить никто не умел и не пытался, поэтому смертность была высокой, население не росло, еды хватало с избытком. Дикие звери, а их на Крите было достаточно — и львы, и медведи, и страшные ядовитые змеи, портили людям жизнь, как могли, но от них научились прятаться в пещерах, превращённых в жилища. Покойников хоронили в пещерах поменьше, заваливая входы камнями, чтобы лисицы не съели.

Каменные полированные топоры служили долго, многим поколениям, были очень удобны и хорошо помогали от неприятностей. Маслины и пшеница давали прекрасные урожаи, овцы и козы размножались быстрее, чем их съедали люди и хищники, коров тщательно охраняли. Жили люди и жили, ничего не меняя, пока не увидели первого фавна.

Рассказы о богах ходили давно. Они жили в Шумере, Египте и вокруг этих земель. Известно было, что появление богов меняет многое. Люди становятся злее, умнее и деятельнее, у них и богов появляются дети, от которых можно ждать чего угодно. Кроме того, там, где живут боги, нужны цари.

Страх перемен заставил земледельца, первым увидевшего фавна, перебежавшего дорогу и скрывшегося в пшеничном поле, зажмуриться, надеясь, что это сон. Но это был не сон. Фавны, кентавры, нимфы, оборотни хорошо зажили на Крите. А потом сюда стали переселяться люди из других мест. Приезжали варвары с севера — теперь критяне могли гордо называть варварами жителей безбожных земель. Ехали египтяне, которых звала возможность применения силы и знаний и беспокойная любознательность. Морской путь, связывавший Шумер и Египет, потихоньку превращался из отрезка прямой в треугольник с одной из вершин в Амнисосе, главном критском порту.

Больше всего приезжих было из Междуречья и приморских областей к западу от него. Обстановка в Шумере и окружающих землях была тяжёлой: боги, жившие там, конфликтовали с богами соседней горной страны Элама. Шумерские были сильнее, эламские — злее и упрямей. Владыки Шумера объявили эламитов антибогами, злыми демонами, как будто сами были добрыми, и вели с ними войну, дело доходило до исторжения некоторых богов из мира живых в неведомые подземные миры. Страдали, как всегда, люди. Война богов привела к появлению в несметных количествах божков низших рангов, духов ручьёв, деревьев, перекрёстков, которые требовали жертв, поклонений и запутали и усложнили жизнь до чрезвычайности. Правда, в последние десятилетия поток переселенцев оттуда сократился, что было связано с мудрым правлением гениального Гильгамеша, умевшего навести порядок даже в хозяйстве богов.