Ян Козак - Белый жеребец

Толю словно подменили. Он замкнулся, ходил с оскорбленным видом, то отпускал в Галин адрес грубые замечания, то вел себя с собачьей преданностью. Когда после бурана к ним приехал начальник станции, Галя по неуверенному взгляду Толи поняла, что он опасается, как бы она не рассказала о том, что случилось. Она промолчала. Это было бы недостойно ее. Она вполне может защитить себя сама, ей ни к чему искать поддержки у других.

В один из последующих дней Толя вдруг загородил ей дорогу. Глаза смотрели мягко, преданно, с непривычной нежностью.

— Почему… ну почему ты меня сторонишься? Как ты можешь быть такой бесчеловечной? — бормотал он.

— Бесчеловечной? Боже мой! — Пораженная, Галя не нашла слов.

Ее опять охватило чувство стыда, опять застучало в висках.

— Чего ты хочешь? Толя, Толенька, ты что, и в самом деле не понимаешь меня? Да разве… разве это можно… просто так?

Лицо у него окаменело, глаза снова смотрели сурово, в них появился злой, насмешливый блеск.

— Ты думаешь, я не знаю, что у тебя было с Гришкой? Я вас видел, — сказал он. Гале показалось, что его голос удаляется, да и сам он как будто исчезает, растворяется.

Толя совсем утратил равновесие. Возможно, он и в самом деле любит ее? Может быть, он считает, что после измены Гриши Галя бросится к первому встречному? Что творится в его голове, какие там рождаются мысли? Что побуждает его уже не одну неделю вести себя так, что это все больше отталкивает ее? Что он, собственно, за человек?

Она тут же задумалась о себе: «А я-то какая?» Это было самое главное, самое важное. Какая же ты, Галя? Она пожала плечами.

Галя жмурилась от яркого света. Солнце день ото дня задерживается все дольше и пригревает все сильнее. И весь окружающий мир стал совсем другого цвета — и лед, и небо ослепительно поголубели.

Таких больших стай перелетных птиц она еще никогда не видела. Они летят только далеко от побережья, далеко от людей, а гагары, едва опустившись на землю для отдыха, сразу начинают любовные обряды. Она наблюдала, как самец завлекает самочку в воду, к полыньям. К тем местам, где слабый ветерок морщит сверкающее озерко тающего снега. Самочка обычно уступает, самец поспешно плывет за ней, то вытягивая, то втягивая голову. Гогочущее «аг-оо» и глубокое хриплое «орр-орр». Ответы самочек. Свадебные минуты. Целые часы неустанного ухаживания. Самец все время рядом со своей подругой, не отходит от нее. И когда она собирается улетать — он не отстает, не покидая ее ни на миг. «Вот настырный», — подумала Галя, улыбнувшись.

Она знала, что едва самочка сядет на яйца, ее поклонник тотчас исчезнет. И сразу же начнет ухаживать за молодыми самочками, которые еще не вили гнезда.

Всюду на скалах острова идут новые помолвки, новые свадьбы, все повторяется.

Как в ту ночь с разноцветными сполохами полярного сияния, которое погасло в черной тьме, а потом вдруг снова залило небо ярким пламенем. Неужели Толя был прав, обронив свое странное замечание о любви? Нет, хотя жизнь иногда очень сложна, все так переплетено, что сразу и не разберешь, где подлинное, настоящее. Она вздохнула.

Прикрыв глаза, она вслушивалась в свистящий плеск крыльев пролетающих птиц и их мелодичный, громкий зов, полный любовного томления. Этими звуками было заполнено все, они слышались со всех сторон. Жизнь бурлила даже здесь, среди льдов, била ключом.

Она прожила здесь год жизни. Да, почти год. Но это время не пропало впустую. Что-то ждет ее впереди? Сначала возвращение на остров, на станцию. Шесть недель там. А потом она покинет остров.

В мыслях она была теперь за морем, на материке. Снова тайга. Ее тайга. Галю ждет новая работа. На сей раз уже и в самом деле ее работа. Ихтиологическая станция у Вилюйской плотины, о которой она пока только читала. Но Галя уже много знает о ней. Знает и притоки, впадающие в Вилюй в тех местах, которые затоплены. Как они называются? Джекунде, Кучаки, Чоня… Да, она знает их названия, только названия. Как и Вилюй. Но что они значат для нее? Водохранилище длиной в пятьсот километров, с ума сойти! Озеро длиной в полтысячи километров, на дне которого затопленная тайга. Вместо чистого каменистого — дно, покрытое гниющими деревьями, кустарниками, травой. Теперь она будет работать там. Изучение изменившихся условий жизни рыбы, разведение рыбы в этом огромном водохранилище. Работа, к которой она готовилась и которая ее радует. И еще один, последний год учебы. Она закончит ее там, на Вилюе.

Вместо подтаивающего снега, укрывшего ледяное поле вокруг, Гале виделась тайга, свежая зелень молодых березовых листочков и нежный пушок лиственниц. Быстрая прозрачная вода ручья — «шумит, как озорной мальчишка», говаривал о ней отец, — и бессчетное множество хариусов, спешащих в места своих извечных нерестилищ. Под ногами меж камнями и брусничником снуют ящерицы. Галя ощущала неотступный, острый запах пробудившейся земли, старых гниющих листьев и молодой, буйно растущей травы, кустарников и деревьев. И во всем многообразии ароматов она все отчетливое чувствовала благоухание цветущей черемухи, которая росла около их домика. Чудесный, обладающий волшебной силой аромат беззаботного счастливого детства. Опьяняющий, манящий, рождающий неясные надежды.