Джеки Коллинз: Жеребец

Что-то есть невероятно волнующее в самом начале вечера — я имею в виду мой вечер — около половины одиннадцатого или одиннадцати.

Еженощно в «Хобо» происходит грандиозная тусовка, где каждый любит и знает каждого.

Сходятся постепенно, не торопясь. Первыми появляются те, кому нужен столик получше, за ними — любители поглазеть. Обычно мы усаживаем их у дальней стены или даже в отдельном зале, если они не внушают доверия. Вообще-то заведение у нас закрытое, только для своих, но тем не менее чужаки исхитряются просачиваться.

Какое-то время все сидят в ожидании настоящих свингеров. Первые из них подтягиваются к половине первого, к часу, остальные еще позже. Золотоволосые девушки в ковбойских или индейских костюмах, в сапогах, в прозрачных платьях, с голой спиной, а то и вообще без верха или без юбки. Чем смелее и неожиданнее, тем лучше. Их сопровождают патлатые, развязные рок-музыканты или модные молодые киноактеры. Очаровательные старлетки и модели в пышных вечерних туалетах — с более почтенными и сдержанными спутниками. Это уже уважаемая социальная группа. Богатые греки. Сверхбогатые арабы. А также случайные кинозвезды, члены парламента и даже сенаторы. Заезжие знаменитости. Писатели, модные кутюрье, светские фотографы. Всех их привлекает зрелище и возможность покрасоваться и пообщаться с друзьями. К двум часам в зал набивается столько народу, что яблоку упасть негде. Место можно приискать разве что для Фрэнка Синатры или Мика Джаггера.

Сейчас кажется нелепым, что еще полгода назад эти женщины совали мне в руку пару фунтов и не узнавали на улице. Теперь же просто прохода не дают: «О, дорогой, — чмок-чмок-чмок, — кто здесь у нас сегодня?»

И хвать украдкой за интимное место, если дружок или муж отвернется. «Пожалуйста, посади нас поближе, не так, как в прошлый раз», — следует пылкое поглаживание и призывный, недвусмысленно откровенный взгляд. Затем муж или дружок делает шаг ко мне, крепко жмет руку, заверяет, что несказанно рад видеть, и я препоручаю их Франко — старшему официанту, который рассаживает парочки в соответствии с их положением и ролью. Зрителей по одну сторону зала, участников — по другую. Все как положено, чин чинарем.

Да, теперь я личность знаменитая, все мечтают со мной подружиться. Потеха, и только! А ведь я ничуть не изменился, пою все тем же голосом, разве одеваться стал поприличнее. Вот и все. А женщины — вы не поверите — готовы друг дружке глаза выцарапать за право в постели со мной встретиться. Как будто я им огромное одолжение оказываю… Хотя кто знает, — а вдруг так и есть? Словом, не слабо — хотя и не для слабаков.

Вас, должно быть, распирает от любопытства узнать, каким образом Тони Шварцбург, простой парень из скромного лондонского района Элефант-энд-Касл, стал Тони Блейком — столичной знаменитостью, распорядителем самой популярной и модной дискотеки «Хобо»? А ведь мне доверяют самые большие люди, обращаются с вопросами вроде: «Где бы добыть немного травки или зелья?»и «Есть хорошие девочки?». Всему Лондону известно — Тони может все.

Что вам сказать — довольно долго я вел такую же никчемную жизнь, как и большинство парней нашего района: не вылезал из уличных драк да пялился в телевизор. Родители мои, Сэйди и Сэм, считались благополучной еврейской четой, но друг друга на дух не выносили. Сэму было и на меня плевать, а вот Сэйди души во мне не чаяла. «Займись делом, как твой кузен Леон, — твердила она, — чтобы семья тобой гордилась».

Невинности я лишился в тринадцать лет, за несколько дней до Бармицвы. Вот бы чем моим предкам гордиться, но они о том не ведали. Веселая получилась история. Одна крошка, на несколько лет старше меня, наградила меня мандавошками, и я потом целых полгода пытался их вывести, а заодно делился ими с новыми подружками. В конце концов я поделился не с той девчонкой, и все выплыло наружу. Сэйди закатила истерику, а Сэм потрепал по спине и купил мне какую-то мазь.

В шестнадцать я попался, когда воровал бензин из машины. Занятие было выгодное, пока выгорало. Мы выцеживали бензин в канистры, а потом продавали в гаражи и на заправочные станции — возможно, те самые, где этот бензин был куплен! Мне дали условный срок, отпустили на поруки, и на этом моя преступная деятельность завершилась.

С тех пор чем я только ни занимался — доставлял газеты, мел полы, провожал и рассаживал зрителей в кинотеатре. С последней работы меня уволил управляющий, застав в самый неподходящий миг с одной кралей на заднем ряду. Она была его лучшей работницей, и он сам время от времени пользовался ее услугами, так что немудрено, что меня постигла печальная участь. К сожалению, девица умудрилась залететь, и разразился семейный скандал, но, на мое счастье, оказалось, что управляющий настолько ценил девчонку (хорошие работницы на дороге не валяются), что согласился заплатить за аборт. Словом, все обошлось.