Джессика Фокс - Три вещи, которые нужно знать о ракетах [Дневник девушки книготорговца] [litres]

– Вам принести Коран или Библию?

– Что?

– Пока вы ждете, хотите почитать Коран или Библию? – повторила она.

За ее спиной на стене висел плакат, на котором крупным шрифтом было написано: «Вы имеете право потребовать священные книги вашей религии». Я едва удержалась, чтобы не попросить ее принести одну из книг Ричарда Докинза.

Я покачала головой:

– Ни то ни другое. Но вы не могли бы дать Юану знать, что я здесь? Он будет волноваться.

В проеме приоткрытой двери я увидела двух сотрудников, которые, развалившись на стульях, попивали чай. Мне так и хотелось добавить, что дел у них, похоже, немного.

– Не переживайте, – ухмыльнулась офицер, всем своим видом показывая, что ей известно куда больше, чем мне кажется. – Мы с ним уже пообщались.

У меня внутри все оборвалось. Она закрыла дверь. Мой мочевой пузырь уже давно готов был лопнуть. Я его уже не чувствовала, мне казалось, будто он каким-то волшебным образом опустел или жидкость впиталась обратно в тело. Возможно, всему виной была слишком большая доза адреналина, которая попала в кровь, лишив меня способности испытывать какие-либо чувства, кроме паники.

Вошли два сотрудника и попросили меня пройти с ними в соседнюю комнату. У меня сняли отпечатки пальцев и сделали снимки анфас и в профиль на фоне стены с линейкой для измерения роста преступников. Мне не верилось, что все это происходит на самом деле. Они собирались меня арестовать. Или, того хуже, отправить домой.

Меня сопроводили обратно в комнату для допросов, где у двери теперь стоял мой чемодан. Сотрудница, задававшая мне вопросы, уже вернулась и ждала меня.

– Итак, когда я спрашивала вас о работе, почему вы не упомянули, что работали волонтером на книжном фестивале? – Она говорила тоном человека, который только что поймал проворную мышь.

Подняв взгляд, я увидела у нее в руке мой дневник.

– Вы прочитали мой дневник? – Я покраснела. Не от смущения, а от ярости, которую испытала при мысли о том, сколько сокровенных надежд, мечтаний и стремлений я описывала в нем в полной уверенности, что они никогда не станут достоянием общественности. Внезапно личные границы оказались попраны.

– Вопросы здесь задаю я. – Она с треском швырнула дневник на стол. – Вы знали, что работать на фестивале, не имея волонтерской визы, незаконно?

Мне хотелось расхохотаться. «Злой полицейский», роль которого она передо мной разыгрывала, больше меня не пугал – теперь он казался мне нелепым.

– Я не была официальным волонтером, я лишь помогала другу.

– И все же это считается.

– То есть, если бы я захотела помочь старушке перейти улицу или приготовила бы ужин для друга, без волонтерской визы это было бы незаконно, так получается?

Моя собеседница на секунду замолчала.

– Как мы можем быть уверены в том, что, вернувшись в Книжный магазин, вы не станете помогать своему молодому человеку вести дела в какой-либо должности?

– Что ж, теперь, когда мне стало известно, что волонтерские обязанности в моем случае выполнять запрещено, я не стану этого делать. Послушайте, Юан нанимает местных жителей для работы в Книжном. Я уже говорила вам, у меня есть работа в США. Я не занимаю чье-либо место и не планирую этого делать, если вас это беспокоит.

– Меня не это «беспокоит». – Она выглядела так, будто только что съела лимон. – Меня волнует тот факт, что вы находились в стране слишком долго, не имея надлежащей визы.

– Что ж, нам потребуется несколько месяцев, чтобы оформить партнерскую визу. Можно нам не разлучаться на это время?

– Нет. Боюсь, что нам все же придется отправить вас обратно.

– Что? Почему? Пожалуйста, подождите, у меня даже есть распечатанный обратный билет – я улечу через два месяца. Видите? – Я пододвинула к ней листок бумаги с распечатанным билетом, но она даже не взглянула. – Я не понимаю, почему вам обязательно нужно отправлять меня назад.

– Мне жаль, вы, похоже, хороший человек, но такова процедура. Мы уже заполнили все необходимые документы. – Сотрудница пограничной службы положила на стол мой паспорт и поставила в нем черный, мрачный штамп. – Нам не удалось найти подходящий рейс на сегодня, поэтому, хотя такое обычно не допускается, я позволю вам вернуться в Уигтаун на три дня, чтобы собрать вещи. Обычно мы помещаем людей вроде вас в камеру предварительного заключения.

Она испытующе посмотрела на меня, словно ожидая благодарности. Я молчала, уставившись в пол.

– Вам повезло, что ваши ответы совпали с показаниями вашего молодого человека. Все могло закончиться гораздо хуже. – Она попыталась добавить в свой тон немного сочувствия. – Разумеется, ваш паспорт останется у нас. Если вы не появитесь в аэропорту за час до вылета, будет выписан ордер на ваш арест. От стойки регистрации к выходу на посадку вас сопроводит вооруженный конвой.