Богуслав Когут - Калина

Окно камеры выходило на улицу, а не во двор, и это обрадовало Матеуша; за окном открывались широкие дали, так как камера находилась на последнем, четвертом этаже. На первом плане виднелись крыши и мансарды, выглядевшие сверху совершенно иначе, чем тогда, когда Матеуш изредка заезжал сюда за бензином или водкой; дальше тянулась широкая лента реки, неспокойно поблескивавшей в солнечный день, а в пасмурный и в сумерки отливавшей металлом; через реку был перекинут неказистый, горбатый мостик, а дальше зеленые лесные просторы, огромная равнина с редкими невысокими холмиками; на одном из холмов — пожарная вышка, для Матеуша она была словно стрелка компаса; в нескольких километрах за вышкой лежал невидимый глазу Гродец, старое захолустье, которое скоро совсем зарастет бурьяном, а от него до Демболенки рукой подать. Матеушу и Феликсу Туланцу просто повезло, их не только поместили вместе, но еще и в камеру с видом на лес, скрывавший в своей чаще много деревень, в том числе и Демболенку. Из окна можно было точно определить местоположение их разбросанной, негусто застроенной деревеньки, так, по крайней мере, полагал Матеуш. Но Феликс Туланец был другого мнения, он утверждал, что в чужом месте человек всегда теряет ориентировку, а тюрьма как раз и есть чужое место, откуда человек все видит не так и неправильно.

— Думал ли ты, когда бывал здесь и глядел на эти стены, известные по всей Польше, что будешь смотреть из этого окна?

— Ты вот все меня предостерегал, Матеуш, а себя не предостерег.

— В буковой роще скоро начнется олений гон, а здесь, наверно, не услышим?

— Баба моя, поди, спать собирается, мается одна, бедняга.

Так они переговаривались, когда им надоедало разглядывать лесную ширь за пожарной вышкой и надо было сказать хоть слово, чтобы язык не присох к гортани. Постепенно появились и другие темы.

— Какого черта на работу не водят? После приговора обязаны ставить на работу.

— У них нет работы по нашей специальности. А обучать новому ремеслу нет смысла, у нас срок небольшой.

— Зачем же нас сюда привезли, ведь здесь сидят киты с солидными сроками?

— Может, в других тюрьмах мест нету? Народ валом валит в тюрьмы, как на пасхальную исповедь.

Однажды, когда они были в умывальной, туда заглянул кто-то из администрации и поинтересовался, нет ли среди заключенных часовщика. Матеуш решил, что это просто шутка, и предложил свои услуги.

— Во время оккупации я работал у часовщика, — соврал он, — у меня хорошо получалось, и мастер был что надо, только вот война кончилась.

Других часовщиков не нашлось, и администрация клюнула на выдумку Матеуша. Оказалось, что испортились часы на ратуше и ни один часовщик в городке не берется их ремонтировать, так как работа невыгодная, а между тем часы эти не какие-нибудь, они ровесники Коперника или, может, чуть моложе. Короче говоря, памятник старины. Если Матеуш починит часы, получит отпуск.

— А если нет?

— Месяц «вахты» за обман.

«Вахтой» в тюрьме называли лишение прогулок, так что риск был большой. Ну а если починит, вот будет забавно. Он уже представлял, как неожиданно, без предупреждения нагрянет в Демболенку, Калина с Борисом запрыгают от радости. Но откуда Борис? Возможно, он как раз приедет туда поохотиться. Пожалуй, лучше, получив разрешение на отпуск, дать телеграмму Борису, чтобы он немедленно приезжал. Феликс завидовал Матеушу:

— Тебе всегда везет.

— Еще не известно, починю ли.

— А чего там не починить. Такие допотопные часы, они вроде соломорезки: две шестеренки, два колесика — и готово.

Однако Матеуш не был таким оптимистом. В юности его всегда влекло к механизмам, как-то он даже разобрал и потом снова собрал часы с кукушкой, но заставить их ходить так и не смог. Может, пока не поздно, отказаться? Тогда Феликс предложит свои услуги, и если ему еще и удастся починить их, как же он будет издеваться над Матеушем. Нет, такой возможности упускать нельзя.

И у Матеуша началась новая жизнь. В то время как все заключенные после утреннего умывания, выноса параш и зарядки возвращались в свои камеры, он в сопровождении конвоира выходил из тюрьмы и направлялся в ратушу. Часы оказались такими огромными, что не могло быть и речи о их демонтаже и переносе в тюрьму, их можно было чинить только на месте.

Матеуш внимательно все осмотрел и доложил конвоиру, что без помощника ему не справиться: шутка ли, разобрать и снова собрать такую махину.