Юрий Асланьян - Последний побег

— Наденешь бушлат и пойдешь на КПП жилой зоны, найдешь прапорщика Шитова — он в курсе, даст тебе зэковские валенки, переобуешься, сапоги оставишь там, в караулке. Маршрут понятен? По лесовозной дороге к мосту. Вперед.

Глухой голос Жукова был спокоен и беспристрастен. Так ведет себя человек, у которого не бывает ни срывов, ни обломов, ни сожалений. Гараев надел бушлат и направился к жилой зоне, что находилась по ту сторону поселка, примерно в километре от казармы. Сократил дорогу через железнодорожные пути.

Прапорщик Шитов, худой человек, отдавший молодость тоске и водке, молча вынес ему большие черные валенки, еще не подшитые. Гараев переобулся и вышел на дорогу, ведущую от жилой зоны к лесу, через пятнадцать минут выбежал на лесовозную трассу и полетел на восток, к границе с Иркутской областью. Ни людей, ни машин — рабочий день закончился.

Портянки Гараев намотал хорошо, дорога была плотно утрамбована лесовозными скатами, бежалось легко и весело — сказывалась беспрерывная полуторагодовая тренировка.

Запах сосновой смолы, хвои и мороза, запах тайги втягивал Гараева в самую сердцевину сибирского мира, того самого, откуда, может быть, вышли на свет его далекие предки. Через шесть километров он увидел мост, а под ним Бирюсу, покрытую льдом и снегом. Григорий спустился вниз, пробежал под мостом и вернулся на лесовозную дорогу. Через полчаса появилось очень удобное место: скос с дороги, заваленный снегом, мелкий, но достаточно густой ельник. А справа над дорогой наклонилась всем своим тонким стволом молодая березка, согнутая тяжелым снегом.

Он отошел на противоположный край дороги, разогнался и прыгнул — пролетел метра четыре и приземлился между хвойных ветвей, окопался в пушистом снегу и затих.

Овчарка появилась на дороге минут через пятнадцать, следом, держа длинный кожаный поводок, бежал сутуловатый Жуков. Они миновали склоненную березку и побежали дальше, к мосту через Бирюсу. Снова появились минут через двадцать. Напротив убежища Гараева собака остановилась и начала бегать кругами — потеряла след. Кинолог что-то командовал ей, потом говорил, приговаривал, но бесполезно. Двинулись в сторону поселка.

Гараев немного подождал и тоже вышел на лесовозную трассу. Прапорщик встретил его в казарме. Мрачно посмотрел в глаза.

— Что же ты наделал, сучонок? — с укоризной покачал он головой.

— А что? — улыбнулся Гараев. — Перевес силы и опыта был на вашей стороне, правильно?

— Разве ты не знал, что у нас была проверка из штаба дивизии?

— Не знал, — искренно ответил Гараев, — честное слово, если бы я знал, я бы этого не сделал…

— А что ты сделал? — с любопытством спросил собачник.

— Спрыгнул с дороги…

— Где береза наклонена? Понятно…

Жуков был устал и грустен. Из коридора появился старшина роты Цыпочкин. Стремительный, как молодая овчарка.

— Я не посмотрю, что ты «старик», понял? — начал он с порога.

«Сильно играет», — зло улыбнулся про себя Григорий.

— Ты будешь помнить меня всю жизнь, — продолжил старшина, подойдя к ним, — ты понимаешь, что роту подставил? Иди к командиру — вызывает. Сейчас получишь пиз-дюлей, маму вспомнишь!

Григорий молчал — что сказать, если действительно роту подставил. Теперь раньше последней партии на дембель не уйти. Командир роты Каменев был в канцелярии один. И начал совсем не с того, чего ожидал Гараев.

— Расскажи мне, что интересного происходит в карауле… То, чего я не знаю, конечно.

Григорий сразу все понял: он провинился, а провинившегося легко посадить на крючок. Отработанный метод.

— Ничего интересного, — ответил он. — Служба…

Теперь он будет виновен трижды, а это уже опасно.

— Теперь ты отказываешься сообщать нам то, что происходит в карауле? Я правильно тебя понимаю? — спросил командир роты.

— Правильно, — ответил он.

— Значит, там что-то все-таки происходит?

— Не знаю, — пожал плечами Гараев.

— Но ведь мы для того и поставили тебя контролером по надзору, чтобы ты знал! — форсировал голос старший лейтенант.

— Меня поставили надзирать за осужденными. То, что происходит на контрольно-следовой полосе, я знаю.

— И что там происходит? — поднял голову офицер.

— Ничего…

Обманул на два месяца… Гараева сняли с должности контролера по надзору и отправили на вышку, что было повышением только в физическом смысле — над забором, основным ограждением.

Он стоял на посту, смотрел на основное ограждение, на контрольно-следовую полосу, занесенную снегом, и снова вспоминал свой первый вечер в Сибири, когда спрыгнул с подножки вагона на далекую землю. А вокруг была ночь, темная ночь, как в песне, в стороне горели сотни огней. Огни освещали территорию громадной зоны общего режима на берегу холодной Бирюсы. Речка Бирюса, что поет на все голоса. На берегу той самой речки, известной всей стране по припеву популярной песенки и названию холодильника. Вся страна пела, а речку эту видели только зэки да охранники.