Илья Штемлер - Коммерсанты

— Вот видишь, — силился понять логику Сереги Рафинад.

— Так я пришел в жилищный фонд, в форме, с автоматом. Сказал, что я их всех положу, гадов, сколько можно мурыжить! По всем законам должны дать площадь. Живу у друга, понимаешь, а сам с ленинградской пропиской.

— Понятно, — пробурчал Рафинад.

— Ни хрена тебе не понятно. Мне и самому не понятно, — вздохнул Серега Минаев. — Ну их всех… И белых, и красных. Правда, комнату дали.

— Так бы и перестрелял? — произнес Феликс.

— Запросто! Довели, — ответил воин. — Потом бы и себя порешил, для равновесия, — он закинул голову и захохотал. Берет, что блином покрывал темя, свалился на плечо.

Засмеялись и Рафинад с Феликсом.

Проходившие мимо люди озирались — нашли место и время веселиться.

Феликс перегнулся и протянул воину бутерброд. Тот охотно взял.

— Вы вот что, — прошамкал Серега набитым ртом. — Начнется заварушка, ко мне ближе держитесь. Прикрою, обучен.

Предложение Сереги тоже почему-то развеселило приятелей.

— Ладно, — сквозь смех согласился Рафинад. — Дашь мне разок нажать курок? А то все обещают, а не дают, — Рафинад хотел еще что-то произнести, но осекся. И выпучил глаза. Торкнул локтем Феликса и повел подбородком в сторону ажурного перехода, что нависал над провалом ротонды.

Пошлепывая ладонью по перилам, вдоль перехода несла свой роскошный бюст бывшая солистка Ленконцерта Галина Олеговна Пястная. И всматривалась вниз, в колобродящую возбужденную толпу.

— Все назад! — произнес Рафинад. — Невероятное видение в царском саду!

— Окликнуть ее? — спросил Феликс.

— Ни в коем случае. — Рафинад и сам еще не успел сообразить, почему он так ответил, как Феликс позвал Галину Олеговну.

Та вскинула красивое широкое лицо, вгляделась, всплеснула руками и заметалась, не зная, как попасть в соседний коридор, проклиная хитрую творческую находку архитектора Штакеншнейдера…

— Знала, что ты здесь! — начала кричать Галина Олеговна, едва приблизившись к нише. — Ни одна драка не обходится без тебя!

— Как ты сюда попала? — продолжал изумляться Рафинад.

— Ты забыл, что твою мать знает весь город, а не только вы со своим отцом-стоматологом. Сказала, что буду петь для защитников демократии, меня и пропустили… Собирайся, пойдем домой!

Рафинад растерянно посмотрел на воина Серегу, перевел взгляд на Феликса. Не мог же он здесь скандалить со своей экзальтированной мамашей…

— Спасибо тому человеку, который сидит у тебя в конторе. Он так и сказал: «Идите, мадам, спасайте сына!»

— Остроумов, что ли? — Рафинад посмотрел на Феликса, перевел взгляд на мать. — Это наш главбух. Он раньше работал в КГБ.

— Там тоже были люди с душой! — отрезала Галина Олеговна. — Вставай, пойдем домой. Делай что хочешь, водись с любыми женщинами, я все вытерплю, но сейчас ты встанешь и пойдешь домой.

— Мама, — Рафинад затравленно озирался. — Ты не в себе.

— Он тоже так сказал, твой отец! Хлопнул дверью и ушел из дома. А у меня один сын, — Галина Олеговна приглушила голос. — Кого ты собираешься здесь защищать?! Пусть они ломают друг другу головы. Ты уедешь отсюда, из этой сумасшедшей страны. Или я покончу с собой, на ваших глазах — твоих и твоего отца. Уедешь! Как все умные люди.

Голос бывшей Солистки Ленконцерта стал привлекать внимание. И вид ее — голубое платье-балахон с темной накидкой на высокой груди — тоже притягивал любопытные взгляды…

— Мне снятся плохие сны, Рафик. У меня дурное предчувствие, — продолжала бушевать Галина Олеговна. — Посмотри на свой вид, тебя уже не надо убивать.

Отвернувшись, Феликс едва сдерживал смех — он не мог спокойно слушать Галину Олеговну.

Рафинад поднялся, решительно подхватил мамашу под локоть и сделал несколько шагов.

— Да-а-а, — вздохнул Серега Минаев и, помолчав, неожиданно добавил, искренно, без тени двусмысленности: — Я бы не отказался от такой мамаши… А кем он работает? Твой друг.

— Генеральный директор крупной фирмы.

Воин недоверчиво посмотрел на Феликса — шутит, нет?

— А ты?

— Я — банкир. Президент банка.

Воин Серега Минаев заерзал, втираясь в каменную плиту ниши. Склонил тяжелую голову с широким бочковатым лбом и с вывертом взглянул на Рафинада. Тот возвращался к нише, но уже один.

— Обещал через час вернуться домой, — мрачно сообщил Рафинад и развел руками, мол, что делать — мать есть мать.

Домой Рафинад вернулся через двое суток.