Барбара О'Нил - Когда мы верили в русалок [litres]

– Эй вы там, – кричит Мари, – идите в дом, пока не промокли.

Смеясь, мы бежим к дому. Ноги сразу становятся мокрыми. У входа Сара говорит:

– Вы обувь лучше снимите, а то мама рассердится.

Нагнувшись, я расстегиваю сандалии, и Сара трогает меня за волосы.

– У нас одинаковые волосы.

– Одинаковые, – улыбаюсь я ей. – Тебе нравится?

– Нет, – печально вздыхает она. – Одна девочка поднимает меня на смех.

– Она просто тебе завидует. У тебя очень умная голова.

– Папуля тоже так говорит!

– Папуля – отец Саймона, – поясняет Мари, придерживая для нас дверь. – Носки дать?

– Нет, спасибо.

Она касается моей обнаженной руки, словно я ее дочь. Меня это обезоруживает.

– Я так рада, что ты приехала, Кит. Ты даже не представляешь, как я по тебе скучала.

– Представляю, – отвечаю я, уклоняясь от ее прикосновения.

За ужином мне наконец-то удается перевести дух. Кит так трепетна с Сарой и смеется шуткам, которыми Лео пытается произвести на нее впечатление. Она ослепительна, чего я никак не ожидала, а должна бы. От мамы ей достались хрупкие плечи и пышная грудь, от отца – смех и широкая улыбка. Вкупе с уверенностью, которой ей не хватало в детстве и юности, это производит сногсшибательный эффект. Мой муж и мой сын борются за ее внимание; Сара благоговеет перед ней, не отходит от нее ни на шаг.

Как и Хавьер. Он смотрит на нее как на солнце, словно по ее мановению распускаются цветы и поют птицы. Видно, что он пытается это скрывать, сохранять невозмутимость, но он околдован ею.

Кит читать труднее. За минувшие годы она нарастила вокруг себя броню доброжелательной учтивости, через которую почти не просачивается ее подлинное «я». Правда, время от времени я вижу настоящую Кит – в том, как она слушает Сару, склоняясь к ней. Как реагирует на внимание Хавьера, когда он касается ее руки или плеча, подливает ей воды из графина.

Но главным образом, в том, как она внимает Саймону. Словно хочет узнать его и полюбить. Что дает мне надежду.

Но именно Саймон внушает мне беспокойство. То и дело в его лице мелькает озадаченность, либо удивление. В присущей ему непринужденной спокойной манере он искусно поддерживает застольную беседу, спрашивая Хавьера про его музыку, Кит про ее страсть к медицине. Но при этом иногда поглядывает на меня и хмурится. А сейчас смотрит на ее татуировку?

– Ой, а у вас такая же татуировка, как у мамы! – замечает Лео.

Кит вытягивает руку.

– С одним отличием. Найдешь?

Морща лоб, он внимательно рассматривает рисунок.

– О! У нее написано: старшая сестра. – Он хмурится. – Но ведь вы выше, значит, старше.

Кит бросает на меня взгляд.

– Я не всегда была высокой. Сначала твоя мама была выше, а уж потом я ее переросла.

– Мне кажется, ты будешь довольно высоким, когда подрастешь, – вмешивается Хавьер, наверно, чтобы отвлечь внимание от татуировок. – Спортом занимаешься?

– Да. – Лео садится на свое место и вновь принимается за еду. – Многими видами. Лакросс – мой любимый. Но папа хочет, чтобы мы плавали, у него ведь клубы.

– Ну вот. Прямо диктатора из меня сделал, – возмущается Саймон со смехом. – Тебя никто не неволит, сынок. Не хочешь плавать, не надо. Но тогда в этом сезоне первенство останется за Тревором.

– Я никогда его не обойду, – сердито говорит Лео. – Сам ведь знаешь.

– Если веришь в себя, значит, все получится, – спокойно произносит Кит.

– Да вы не видели, как этот пацан плавает. Все говорят, что однажды он войдет в олимпийскую сборную.

– Может, и войдет, – соглашается Саймон. – Так что тебе лучше сразу опустить лапки.

Лео стреляет в него злобным взглядом.

– Так я и думал, – усмехается Саймон.

Вечер проходит на удивление гладко. Лео и Сара убирают со стола, я варю кофе. Остальные взрослые устраиваются в более уютной гостиной. Саймон включает музыку – нечто в стиле поп-джаза середины прошлого столетия, – создающую душевную атмосферу. Это – наш обычай, танец, который мы сами придумали. Мне кажется, что все нормально, пока муж не приходит в кухню.

– Почему у нас сегодня какой-то ходульный официоз? – тихо спрашивает он.

– Разве? – Я с простодушием во взгляде смотрю на него. – Ничего такого не заметила.

– Ты все время на цырлах, словно кошка. Наверно, она много чего о тебе знает. Знает, где закопаны все трупы.

– Не мели чепухи, – отмахиваюсь я. – Иди к гостям.

Он проводит пальцами по моей спине и уходит. Из соседней комнаты раздается взрыв смеха. Лео спрашивает, можно ли ему поиграть в «Minecraft», и я его отпускаю. Сара еще не готова расстаться со своим новым идолом и, помогая мне, несет в гостиную блюдо с маленькими пирожными.