Барбара О'Нил - Когда мы верили в русалок [litres]

Словно околдованная этими гигантами, я чувствую, как мои нервы успокаиваются, смятение улетучивается. Брожу по волшебному лесу, восхищаясь изяществом замысловатых конфигураций, которые образуют корни и сучья. Вон на траве растянулась фея – спит, укрывшись своими волосами. А вон из ветвей выглядывает малыш.

Всюду студенты из расположенного поблизости университета, парами или поодиночке, с увесистыми рюкзаками за плечами, бредут вверх по холму. Компания юнцов, натянув веревку между двумя стволами, изображает из себя канатоходцев; более натренированные еще и трюки на ней выполняют. Один из них, заметив, что я с интересом за ними наблюдаю, приглашает меня тоже испытать себя. С улыбкой качаю головой и иду дальше.

Наконец устраиваюсь в чашеобразной выемке раздвоенного ствола одного из деревьев, которую, это видно, уже полировала не одна задница. Идеальное ложе. Я откидываюсь спиной на ствол, вытягиваю перед собой ноги и мгновенно чувствую, как избавляюсь от печали, гнева и тревог. Мне даже кажется, что дерево слегка вибрирует, исцеляя меня, передавая мне свою силу. Глубоко вздохнув, я поднимаю глаза к лиственному своду. Ветер шелестит в кронах, трогает мое лицо.

Ощущения такие же, как в океане, когда я жду волну. Иногда мне даже не важно, придет волна или нет. Там, посреди могучей водной стихии, меня окутывает тишина, и я становлюсь частичкой ее древней толщи, но не растворяюсь в ней.

То же я испытываю и теперь. Чувствую себя частичкой дерева, парка, города, который за считанные дни пленил мое воображение. В его пространстве я могу задуматься: чего же я хочу?

Чего добиваюсь от сестры? Что я надеялась найти?

Теперь уже и не знаю. Не знаю, чего я ожидала.

Я подбираю с земли хворостинку, кручу, верчу ее в руке. Сознание заполоняют картины прошлого. Я болею гриппом, и Джози приносит мне куриный бульон, сидит со мной, читает вслух книжку о русалках. Джози с самозабвением кружится в танце на террасе с видом на море под одобрительными взглядами взрослых… Джози, как тигрица, бросается на мальчишку из нашей школы, который зажал меня в углу, чтобы пощупать. Она так сильно измутузила его, что он потом несколько недель ходил в синяках. Джози наказали, зато тот мальчишка ко мне больше не приставал.

И еще… Мы обе маленькие, и Дилан читает нам книгу, заплетает мне косы, ждет с нами автобус. Дилан в то последнее лето: из-за своей наркозависимости он превратился в пугало. Я вспоминаю его шрамы – их было очень много – и истории, что он выдумывал про каждый из них.

Наконец перед глазами встают наш дом и наш ресторан после землетрясения. Они обрушились со скалы, и их обломки усеивали склон, словно игрушки из опрокинувшейся коробки. И мама плачет, безутешно рыдает в голос.

Закрыв глаза, я прислоняюсь к дереву. Жаль, что нельзя повернуть время вспять и исправить их всех. Джози, Дилана, маму.

Я не хочу губить жизнь Мари. Сегодня вечером я приду на ужин в ее дом, пообщаюсь с племянниками, а потом уеду. Пока не знаю, как уладить этот вопрос с мамой, ведь ей отчаянно захочется стать бабушкой. Сердцем чую, что она грезит о внуках, а я – это совершенно очевидно – ее мечту никогда не осуществлю. Мама. Она тоже настрадалась. Почему я ни разу не сказала ей, что горжусь ею, что знаю, как тяжело ей было изменить свою жизнь? Она… удивительная женщина. Почему я до сих пор сторонюсь единственного человека, который снова и снова доказывает мне, что он никогда меня не бросит, ни при каких обстоятельствах?

Это откровение теплой волной омывает меня. Она всегда будет оставаться со мной.

Следующая волна приносит понимание того, что мне незачем сию минуту анализировать свои чувства. Всему свое время. Я буду доброжелательна с Мари и ее семьей. И сохраню тайну сестры. А маме все-таки скажу правду и о том поставлю в известность Мари/Джози. Дальше пусть сами разбираются.

Я расслабляюсь. Заботливое дерево убаюкивает меня, и я засыпаю в парке, в самом центре густонаселенного города. В полном покое.

По возвращении в гостиницу я выстирала красное платье, которое часто здесь надевала. Оно вполне гармонирует с джандалами, что я купила в Девонпорте. Я подумываю о том, чтобы заплести косу, но, представив Сару с ее непокорной гривой, заплетаю в косички лишь передние пряди, чтобы волосы не лезли в лицо, когда мы будем плыть на пароме.

Чуть раньше я отправила Хавьеру эсэмэску, спросила, не согласится ли он сопровождать меня на ужин к сестре. И он со всей учтивостью принял приглашение: «Для меня это большая честь». На мой стук он открывает дверь с телефоном у уха. Жестом предлагает войти.