– Неужели и это сама испекла? – спрашивает Кит.
– Да ну что ты. Саймон купил по дороге домой. – Я разливаю по чашкам кофе. Предупреждаю: – Без кофеина.
Сара усаживается рядом с Кит, а та шутливо ей говорит:
– В юности твоя мама ну вот совсем не умела готовить.
– Правда?
Кит, глянув на меня, ставит чашку на стол.
– Правда. Даже бекон поджарить не могла.
– А зачем его жарить? Можно было просто поставить в микроволновку.
– У нас не было микроволновки, – отвечает Кит и, осознав свою ошибку, быстро поправляется: – Тогда ни у кого не было.
– Как не было? – Сара морщит носик.
И в это мгновение я четко понимаю, что сохранить секрет не удастся. Лица сестры и дочери – отражение одно другого: одинаковые кудри цвета мускатного ореха, одинаково посаженные глаза, одинаковые веснушки на одинаковых носах. Сара – Кит в миниатюре, вплоть до склонностей и цвета глаз.
И тут Сара говорит:
– Ой, а у нас с вами на ногах пальцы одинаковые!
Кит смотрит на ножку Сары рядом со своей ногой. Одна взрослая ступня, вторая – детская. У обеих абсолютно одинаково сросшиеся второй и третий пальцы. Генетика. Кит поднимает на меня глаза и гладит племянницу по волосам.
– Одинаковые. Удивительно.
У меня учащается пульс, лоб покрывается испариной. Я смотрю на Саймона. Глядя на меня, он недоуменно качает головой. Разводит руками. Что это значит?
– Солнышко, – обращается он к дочери, – тебе уже пора наверх.
Та издает недовольное «уф», и я жду, что сейчас она выразит протест, но Сара лишь поворачивается к Кит и говорит:
– Детское время закончилось. Мне пора. Вы еще придете?
– Постараюсь.
Сара крепко-крепко обнимает мою сестру, и я вижу, что Кит на грани слез: она зажмуривается, прижимая к себе мою дочь.
– Я очень-очень рада, что познакомилась с тобой.
– До свидания, – прощается Сара тоненьким голоском и затем идет наверх.
После ее ухода все молчат. Играет музыка. Кит обращает взгляд на Хавьера. Тот берет ее за руку, придвигается к ней ближе, чтобы она чувствовала его поддержку.
– Вы с ней похожи как две капли воды, – наконец произносит Саймон.
Кит склоняет голову, смотрит на меня.
Вот и наступил тот неизбежный момент, которого я со страхом ждала. Столкновение моей прежней жизни с новой. Меня это угнетало многие недели. Я делаю глубокий вдох и встречаю взгляд Саймона.
– Мы – родные сестры.
– И зачем нужно было это скрывать? – озадаченно вопрошает он.
Я вздыхаю, не в силах сдерживать слезы.
– Ты говорил, я могу сказать тебе что угодно… – Я поднимаю глаза. – Это очень долгая история.
Кит встает, одергивает на себе юбку платья.
– Нам пора. Сейчас мы здесь лишние.
Саймон взмахом руки просит ее сесть.
– Останьтесь, прошу вас. Я хотел бы понять, в чем дело.
Кит колеблется. Смотрит на меня, потом на лестницу и наконец коротко кивает Саймону. Разгладив сзади юбку, присаживается на краешек дивана, словно готова умчаться в любой момент.
Я холодею, ежусь от страха.
– Саймон, будет лучше, если сначала мы с тобой все обсудим вдвоем. Правда.
Он качает головой.
Я уже его потеряла. О том свидетельствуют и его осанка, и безвольно опущенные руки. Саймон ненавидит ложь. Не прощает обман ни своим подчиненным, ни друзьям. И мне это известно почти с самого начала, с тех пор как мы с ним познакомились.
Правда, узнала я это уже после того, как влюбилась в него.
Рано или поздно приходится держать ответ. Держать ответ перед своей жизнью. Вот и настал час расплаты.
– Ладно. Если коротко, я – урожденная Джози Бьянки. Выросла в местечке близ города Санта-Круз. У моих родителей был ресторан. Кит – моя младшая сестра. Дилан был… – Я смотрю на Кит.
– Нашей третьей половинкой, – подсказывает она. – Не брат как таковой. И не родственник. А… – она бросает взгляд на Хавьера, – …родственная душа. Alma gemela .
– Не понимаю. – Саймон моргает, словно пытается рассмотреть что-то в тумане. – Что в этом такого? Зачем было лгать?
– Затем, – устало объясняю я, – что еще несколько дней назад Кит и моя мама считали меня погибшей. – Я проглатываю комок в горле и встречаю его взгляд. – Все так думали. Я чудом уцелела во время теракта в Париже, но никому о том не сообщила. Все решили, что я погибла.
Саймон бледнеет, кожа вокруг его глаз белеет.
– Боже! Так вот откуда у тебя шрам?
– Шрам появился еще во время землетрясения.
– Значит, все-таки землетрясение. – Саймон потирает пальцем лоб – верный признак, что он силился не потерять над собой контроль. – Боже мой.
Читать дальше