Эбби Гривз - Игра в молчанку [litres]

– Мэгги! Мэгги! Перестань!

Я терла плитку так сильно, что содрала кожу на руке.

– Мэгги, дорогая! Вставай скорее! Что случилось?

Но я не могла остановиться даже для того, чтобы перевести дух и ответить. Тебе пришлось самому поднимать меня с пола и силой разгибать мои пальцы один за другим, пока щетка не выпала из них на пол.

– Что с тобой, Мэгги? Что случилось?!

– Я не могу, – прошептала я, уткнувшись лицом тебе в грудь. – Я не справляюсь. Я – ужасная мать. Тебе без меня будет только лучше. Вам обоим будет лучше!

Каким-то образом тебе удалось увести меня в детскую, где я спала в последнее время, и уложить на раскладушку. Элинор продолжала вопить как пожарная сирена, и я, не в силах произнести ни слова, только бестолково размахивала руками, показывая тебе, чтобы ты бросил меня и занялся ребенком, но ты в ответ только кивал. У тебя было такое безмятежное лицо, что я в который раз пожалела, что не могу быть такой же, как ты.

Когда я проснулась или, вернее, очнулась, я не сразу поняла, где я. За окнами было светло, но улица напротив нашего дома была тиха и почти безлюдна. Я повернулась на бок, чтобы взглянуть на детскую кроватку, но Элли в ней не было. Никогда не забуду, какой сильной была охватившая меня в тот момент паника. Адреналин ринулся в мою кровь, и я, как была, голышом, выскочила в коридор.

– Фрэнк! Фрэнк! Ты где?! Она пропала!

– Я здесь, дорогая. – Дверь в кухню приоткрылась, и я увидела тебя и Элинор, которая безмятежно гугукала у тебя на руках.

– Видишь, она тоже по тебе соскучилась.

Знаешь, о чем я подумала в этот момент? О том, что вам двоим действительно лучше без меня. Хаос, паника, паралич – все это появлялось только когда в дело вступала я. И ничего удивительного. Я настолько боялась сделать что-нибудь не так, что вообще ничего не могла делать. Да, иногда, когда Элинор начинала плакать у тебя ну руках, ты рефлекторно передавал ее мне, и я так же рефлекторно начинала ее укачивать. Знал бы ты, что в этот момент творилось у меня внутри! Больше всего мне хотелось сломя голову убежать от твоих протянутых рук, от Элинор, зарыться головой в подушку, спрятаться под одеяло. Я знала, что все равно не смогу ее успокоить, скорее наоборот. Я знала, что Элинор чувствует мое смятение и реагирует соответственно, и что когда она немного подрастет, то интуитивно поймет в чем дело, и тогда… А я не хотела, очень не хотела, чтобы и она, и ты отреклись от меня.

Со временем, впрочем, стало лучше, легче. Я, однако, заметила это, только когда Элинор исполнилось шесть или семь месяцев. Я уже не так боялась оставаться с ней наедине, но прогресс был едва заметным, крошечным. К сожалению, некоторые вещи меняются не так быстро, как бы нам хотелось. Ты, вероятно, тоже что-то понял и подключил Эди, которая приходила помогать мне чуть не каждый день, покуда Элли не исполнился годик. Сам ты тоже старался не задерживаться и приходить домой пораньше. И все же, даже несмотря на твою отзывчивость и доброту, я по-прежнему не решалась рассказать тебе, какие черные мысли приходили мне в голову и как близка я была к тому, чтобы бросить все и бежать на край света. Вдруг, думала я, ты прогонишь меня, потому что я оказалась никудышной матерью? Что я буду тогда делать?

Ну вот я и сказала это… Хотелось бы мне знать, что ты думаешь сейчас, когда читаешь эти строки? Надеюсь, ты не вообразил, будто я могла причинить нашей любимой малышке вред? Это были только мысли, ужасные и мрачные мысли; я бы скорее отрубила себе руку, чем совершила что-то такое, за что ты бы меня проклял. Конечно, тебе нелегко будет узнать, что я столько времени молчала о своих чувствах и переживаниях, что я скрывала от тебя свои страхи, но… К счастью, ты никогда не был склонен осуждать других. Ты принял меня такой, какая я есть, не подозревая, что взял в жены Медузу горгону: злобное, рычащее существо с жалящими змеями вместо волос. Впрочем, здесь я, пожалуй, хватила через край. И все равно, прости меня, Фрэнк!..

Мало кому приятно узнать, что человек, с которым он связал свою жизнь – чудовище…

Фрэнк почувствовал, как у него немеет левая нога. Он давно собирался ею заняться, но, во-первых, на своем веку он повидал немало больниц, а во-вторых, о себе он привык заботиться в последнюю очередь. Теперь он просто несколько раз согнул и разогнул колено, дожидаясь, пока волна тепла и «иголочек» начнет подниматься от икры к бедру. Конечно, лучше всего было бы немного пройтись, но время было не самое подходящее: где-то Фрэнк читал, что большинство ограблений и неспровоцированных убийств происходит именно перед рассветом. Выходить из дома в такой час было небезопасно.