Тоомас Винт - Возвращение [романы, новеллы]

Вивиан отпихнула гвоздики, ее взгляд остановился на полу, и она негодующе воскликнула:

— Ты только погляди, как наследил! Думаешь, я обязана с утра до вечера ползать с тряпкой, потому что господин, входя в комнату, не соизволит снять грязные туфли.

Муж положил цветы на стол и отправился надевать тапки. Вивиан сидела у кухонного окна и смотрела на улицу. Так она сидела и дулась, а в половине двенадцатого пошла спать.

Солнце светило в окно, но одежда, брошенная на спинку стула, преграждала путь лучам, оставляя стены, кровать и лицо Александра в тени. Александр проснулся, откинул одеяло, чтобы солнце высушило его потное тело, и только что пережитый во сне кошмар стал постепенно отступать, превращаясь в пульсирующее воспоминание. Да, и этой ночью повторилось то страшное видение, он боялся и одновременно жаждал его, ходил подобно лунатику по комнате, не в силах заснуть, но сон в конце концов все-таки сморил его, и вот он уже сидит на берегу свинцово поблескивающего озера, держит в руке удочку и не отрывает глаз от подрагивающего на поверхности воды поплавка. Внезапно он чувствует, будто что-то трепыхается на конце удилища. Он дергает леску, заходит в воду, бредет и вот уже держит в руках золотую рыбку, и пьянящее ощущение счастья охватывает его. У рыбки, как у младенца, крошечные цепкие ручки. Внезапно он видит, что рыбка выскользнула из его рук, не понимает, как такое могло случиться, затем замечает, что на другом берегу кто-то сидит и с усмешкой наблюдает за ним. Внимательно приглядевшись, убеждается: там, на другом берегу, сидит он сам, и тут почва под ногами становится вязкой и грязная жижа затягивает его все глубже и глубже. «Кричать бесполезно», — весело восклицает его двойник.

Он очнулся весь взмокший, тело сотрясал озноб. Сон кончился.

Александр распахнул окно и выглянул в сад. Солнце стояло высоко, в зените. Цвели георгины, по сочным лепесткам цветов ползали золотисто-зеленые жуки, в лучах солнца грелась лягушка. Александр вылез через окно в сад и хотел погладить лягушку, но та в страхе отскочила от него. «Кис-кис-кис», — позвал Александр, однако лягушка не поняла его. Надо бы завести кошку, подумал он, все веселее будет, но тут же вспомнил, как кошки ловят птиц, мучают их, а затем пожирают. Он опустился на траву, провел ладонью по стебелькам и решил, что кошку все-таки не возьмет — лучше уж собаку; представив, как вокруг него скачет пес, Александр на миг почувствовал себя счастливым, но затем помрачнел: ночью собака начнет лаять, разбудит его, и тогда придется немало помучиться, прежде чем он снова сумеет заснуть… Каждое утро он терзался мыслью, брать или не брать в дом животное, и была еще одна мысль, без конца крутившаяся в его голове и ни на минуту не оставлявшая его в покое. Мысль о золотой рыбке.

Когда-то очень давно он то ли слышал, то ли читал об этой удивительной рыбке, но лишь в последнее время мысль о ней приняла более четкие очертания — у Александра появилась непоколебимая уверенность, что именно он тот счастливчик, кому суждено поймать золотую рыбку. Только места, где она водится, он не знал. Выяснять и выспрашивать было бы бессмысленно, рассуждал про себя Александр, потому что если кто и знает, то ревниво держит эту тайну про себя. У него не было иной возможности, как, терзаясь, ждать, что в один прекрасный день судьба подаст ему знак, где искать золотую рыбку, либо сама рыбка откроет ему этот секрет. В таком ожидании прошло немало дней.

Дом Александра стоял на краю лесной дороги, которая в дождливую пору превращалась в непролазное месиво между двумя тележными колеями. Закончив свои дела по хозяйству, Александр обычно сидел на крыльце и наблюдал за редкими прохожими; почти всегда это были знакомые с виду мужчины или женщины, проживавшие в округе и заходившие порой к нему укрыться от дождя или просто поглядеть на цветы и поделиться новостями. Александр внимательно прислушивался ко всему, о чем они говорили, но никто ни разу и словом не обмолвился о золотой рыбке. Будто ее и не существовало. А время шло и шло. Александр возился в саду, каждую пятницу приходил Виллем и увозил овощи и цветы на рынок. Сам Александр не ездил в город — когда-то ему взрывом изуродовало лицо, и теперь его кожа походила на гладкую пленку, напоминающую цветом сырое мясо, и народ то и дело глазел на него, как на пугало. Все необходимое приносил ему Виллем.