Александр Казанцев - Возвращение в грядущее (Фантастические романы с иллюстрациями)

«В таинственном мире космоса, в беспредельном просторе миллионов световых лет, среди сверкающих центров атомного кипения материи, среди звезд, живущих или рождающихся, гигантских или карликовых, двойных белых или желтых, красных или голубых, ослепительных или мертво-черных и непостижимо плотных, в мире загадочных туманностей, неистовых квазаров и задумчивых лун, среди планет цветущих или обледенелых, диких или цивилизованных, появилось новое небесное тело… появилось не в силу межзвездных катаклизмов, а по дерзкой воле разумных существ».

Оказывается, эти написанные мной когда-то строки лежали на столе скромного летчика, работавшего на Севере, но охваченного мечтой о космосе.

Юрий Гагарин сам признался мне в этом, когда в телецентре мы встретились с ним в годовщину его беспримерного полета.

Я еще пошутил тогда, что имею его фотографию пятитысячелетней давности. Он вопросительно посмотрел на меня, а я показал ему книгу французского ученого Анри Лота, обнаружившего близ Сахары, в скалах Сефара на плоскогорье Тассили удивительное наскальное изображение, остроумно названное им «Великий бог марсиан». Оно напоминало человека в водолазном или космическом скафандре.

Гагарин, посмотрев страницу с фотографией, улыбнулся своей подкупающей улыбкой и сказал:

— Похоже и непохоже.

Я ответил:

— Похоже потому, что вроде бы цель у изображенного была та же, что у космонавта Гагарина, а непохоже оттого, что сделано такое «одеяние», кто знает, может быть, и в самом деле, в другом звездном мире.

Гагарин еще раз улыбнулся и оставил в книге Анри Лота свой автограф, и она стала реликвией, которую я храню, как неоценимую память о первом космонавте Земли. И когда я вижу на площади его имени в непомерной высоте фигуру человека из нержавеющей стали, в пружинной позе готового к прыжку в межзвездные дали, я вспоминаю его улыбающегося, живого.

И я достал свою реликвию при встрече с другим космонавтом, высоким, статным, с «властными» бровями, противоречившими его обаятельной простоте общения. Это он в трудную минуту, когда сгустилось облако тревоги над отрядом космонавтов, потерявших в полете замечательного своего собрата Комарова, один поднялся в космос, чтобы доказать безопасность предстоящих космических полетов, испытав космический корабль так, как бесстрашно испытывал перед тем новые самолеты.

Недаром Георгий Тимофеевич Береговой стал Героем Советского Союза еще в дни Великой Отечественной войны и, как летчик-испытатель, открыл вновь дверь в грозный космос.

И этот человек, живая легенда, запросто приехал ко мне домой, оставив ценную для меня надпись в своей книге «Угол атаки», в которой упоминал об удачном моем предвидении конструкции луноходов, добавив, что теперь надо думать о «марсоходе», чтобы путешествовать по былым руслам высохших рек и водоемов в поисках следов исчезнувшей марсианской цивилизации.

Тут я достал свою реликвию с «Великим богом марсиан». Береговой, конечно, знал ее.

— Ах, Юра, Юра! — печально сказал он, глядя на автограф. — Он-то, как и мы, верил в неземные цивилизации. А вот высокие умы начали сомневаться. Говорят об уникальности жизни на Земле, а потому, дескать, ее нужно сохранить от ядерного уничтожения, словно жизнь человечества менее ценна, если есть у нас в космосе соседи.

— Вы правы, Георгий Тимофеевич! Если не так давно в Бюракане, а потом в Таллинне ученые собирались на международные симпозиумы, посвященные СВЯЗИ С НЕЗЕМНЫМИ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ, то теперь из-за того, что не удалось принять радиосигналов, посланных нам с населенных планет у чужих звезд, многие теряют надежду на обитаемость этих миров. Между тем отсутствие таких сигналов закономерно.

— Вы что же, фантаст, сомневаетесь в существовании инопланетян? возмутился Береговой.

— Напротив, — заверил я. — Я покажу вам даже доказательство возможных контактов с людьми пришельцев из космоса в древности.