Елена Посвятовская - Важенка. Портрет самозванки

“И стрелочка на сотенке дрожит…”

Его дом соседний с Лилиным. Сто тысяч раз ходил, и ничего нигде не екало, теперь екало, притормаживал у подъезда. Рассеянно прикуривал, долго курил, посматривая на часы, встреча как будто, да, именно тут. Вечерами кружил вокруг дома, прятался в кустах черноплодки с видом на ее балкон. Балкон был легкий и длинный. На два окна по фасаду, кабинет отца и родительская спальня, потом заворачивал на торец — Лилина комната. Невесомая серая оградка.

Он там и курил, в кустах после уроков, когда из кабинета на балкон выбежала Лиля. За ней Митька, оба голые. Перебежали по балкону к Лиле в комнату. Голые. Даже издалека было видно, как им смешно.

Через несколько лет Лиля не раз рассказывала, как их с Митькой застукал отец, внезапно вернувшийся из клиники. Они в кабинете были, почему-то в кабинете решили, пришлось через балкон, подхватив свои манатки. Чуть не умерли со смеху.

Она говорила это прямо в Никитина, в лоб, в глаза, смеялась, удивлялась: манатки, Никита! тебе не смешно? Что, ни капельки?

Мне не смешно, любовь моя.

Дверь открыла Лиля.

— Важенка, какая ты красивая!

— В смысле, не в сарафане? — Изо всех сил скрывала робость.

Лиля рассмеялась и поцеловала ее. И когда она вошла в кухню, то все, кто там был, протянули — о-о-о! Ей были рады, улыбались, а Митя сиял. Какая-то новая рубашка, она старалась не смотреть. И только Никитин стряхивал пепел с независимым видом, потому что однажды, еще неделю назад, она обещала ему перезвонить и не перезвонила.

С придыханием пел Гребенщиков, но обсуждали “Битлз”.

— Да какие еще там прически, пиджаки! При чем тут образ? Ты же первый раз, когда их услышала, ты что, видела картинку? Только звук. Я вот помню, бобины крутятся, а у меня мир поменялся. Я шатался. Да, до такой степени, чего ты ржешь, Ленечка?

— Я говорю только о том, что образ сыграл и на уникальность, о которой ты вот, и на время сыграл, — размеренно говорила Лиля, наливая суп из кастрюли. — Двадцать лет прошло, а они все те же “хорошие мальчики”, вот увидите, еще столько же пройдет, роллинги устареют со своим хайратником, будет смешно, а битлы — не-a! Грамотно сделан упор на вечную классику. Структурированно, просто, о любви, об отношениях, все жанровые сливки слизнули, базовые инструменты, искусная запись. А если чуть в сторону от классики — уже теряется универсальность. Ты такой толпе уже не понравишься. Стольким людям…

— Фу, я вообще сейчас не об этом. Я об уникальности. Вот почему все-таки? Там, в Ливерпуле, короче, этих групп было как вермишели в твоем супе, и вокал получше, и Ринго Старр — все-таки технически средний барабанщик.

Лиля несла тарелку на вытянутых руках. Важенка не выдержала и скосила глаз. Вермишелевый. Вымытая в пятницу плита — теперь вся в подтеках.

— Ринго Старр средний? Да ты гонишь!

— Их исключительность прежде всего из-за Маккартни и Леннона. Мало того, талант баснословный у обоих, еще и соперничество. Они же ноздря в ноздрю. Хиты на конвейер практически поставили. Лиля, симфоническая сторона “Yellow Submarine”, скажи, да? A “Strawberry Fields”, где все части разные по темпу и тональности и полное ощущение целого.

— Да-а-а, — протянула Лиля, аккуратно приземляя тарелку с супом перед Никитиным. — Прошу. Каждый следующий альбом не похож на предыдущий. По крайней мере, начиная с “Rubber soul”.

На шее и нижней челюсти слева у Лили синяки, у Важенки потемнело в глазах.

— Вы еще не забывайте, что они объединили весь черный рок-н-рол, все эти кантри, блюзы, с традиционной белой мелодией. Они умнейшие чуваки. Такие огляделись, что вокруг происходит, принюхались и выдали! Они уже на старте знали, что делали.

Нет, не засосы, следы от скрипки.

— Музыканты — вообще не дураки! Струнники особенно. Вся эта мелкая моторика, точная координация движений сказываются на интеллекте, знаете ли! Шекспир, к примеру, Шерлок Холмс, Эйнштейн… И я!

Вокруг засмеялись.

— Фишка в том, что они закольцевали группу, — сказал Митя, и Важенка впервые взглянула на него. — Полный цикл. Сами пишем, сами поем, сами играем, и все это на пределе возможностей. И все качественно — и тексты, и музыка, и Харрисон. Всему миру было предъявлено, что это могут делать не профессионалы.

Важенка заерзала на табурете. Смущенно перебила его:

— Может, уже “Битлз” послушаем? Ну, просто интересно.

Все загудели, обрадовались, точно это их собственный альбом просят поставить. Бросились помогать Мите советами.