Евгений Суворов - Голос [сборник]

Десятилетним он учился бегать быстрее всех. Один раз он пробежал до леса, упал около деревьев и услышал над собой сдержанный женский смех. Быстро сел на траву и увидел за двумя соснами Надино платье.

— Я видела, как ты бежал… Я думала, кто-нибудь за тобой гонится. — Отклонившись назад, Надя держит двумя руками неполное ведро голубики. — Боюсь в лесу. Пока собирала ягоды, забыла, а пошла из леса, вспомнила…

Наде уже восемнадцать. Матери у нее нет. Шестой год она колесит с отцом по деревням, нанимается чистить колодцы.

Она ни с кем не подружилась, и вот уже год жила в Каменке так, будто приехала вчера.

Когда он видел, как она шла куда-нибудь одна, он залезал на забор или на крышу и следил за ней.

Зимой с Песочной горы каталось много народу. Надя тоже пришла. Она нагнулась к нему — он был ей до плеча — и спросила:

— Почему ты всегда смотришь на меня? Ты что-нибудь хочешь спросить?

— Нет.

— А что же тогда?

— Ты кому-нибудь скажешь.

— А разве это секрет?

— Да.

По крутому склону, цепляясь за редкие сосны, они вскарабкались к песочным ямам.

Надя сидела перед ним на маленьких санках и ждала, что он скажет. А он стоял независимо и гордо в своем длинном пальто с тяжелыми рукавами, сам замерз, заморозил ее и не говорил ни слова…

Один раз он сидел на перилах, умирал от жары и не хотел лезть в воду. Смотрел, как она плавала.

Надя вышла из воды, он заметил, как она шла: вода вскипала у ее ног, как будто кто-то Надю сдерживал, и она тратила много сил, чтобы скорее выбраться на берег.

Подбежала к нему, рубашка вылепила ее грудь, живот, ноги, и, как уже было несколько раз, крикнула:

— Прыгай в воду! Я буду тебя догонять и топить…

Утром его разбудили завтракать. Он крикнул через дверь, что одевается, и если до этого его приходили будить еще раза два, то сегодня он вскочил, будто забыл что-то очень важное и только вот сейчас вспомнил. Кое-как наспех зашнуровал ботинки, вышел из амбара, зажмурился от яркого света и началом дня остался доволен.

«Позавтракаю и… надо разыскать ее. Буду ходить по деревне и прислушиваться к каждому голосу…»

Два дня прошли впустую: ни одна не говорила голосом, который он слышал ночью.

«Скоро найду», — думал он дней через пять.

Прошло еще столько же, а даже похожего голоса не было. Он сам себе объяснил ночной голос: «Он только мне почудился… То есть голос был, но прозвучал он так один раз — ночью, после дождя, среди других голосов… И теперь тот ее голос не повторится…»

Каменка из тех небольших деревень, в которой за много лет не прибавилось и не убавилось ни одного двора: уехали два или три хозяина, столько же появилось новых. Неизменно оставалась в Каменке начальная школа, расположенная в бывшем кулацком доме, с крыльцом в двенадцать длинных ступенек, с резьбой над окнами и под крышей. За высокими наличниками навсегда обосновались ворчливые голуби и воробьи, летом все заглушающие своим криком.

Николай Семенович познакомился с каменской учительницей. Ему даже не надо было ничего рассказывать о себе — Ангелина Ивановна Серогодская знала о нем все, что требуется знать 25-летней одинокой женщине о холостом мужчине, ждала в гости и уже начинала сердиться, что Николай Семенович поговорил с ней только один раз, когда они нечаянно встретились на улице.

Однажды, когда Николай Семенович прошел и, как всегда, сдержанно поздоровался, Ангелина Ивановна вспыхнула и, воспользовавшись тем, что на улице никого не было, первая окликнула высокомерного учителя, подошла к нему и, краснея от обиды, сказала:

— Нехорошо вы делаете, Николай Семенович!

— Что нехорошо делаю?

Даже эти ничего не значащие его слова Ангелине Ивановне были приятны. Она устала ждать и считала, что случай такой для нее единственный, что сама судьба послала ее в эту позабытую всеми деревню.

Сузив большие зеленоватые глаза, трогая на груди модную шерстяную кофту, она, едва сдерживаясь, выговорила:

— Почему вы никогда не зайдете?

Серогодская выглядела сейчас лучше, чем обычно, и Николай Семенович пожалел, что не замечал ее раньше.

— Каждый день собираюсь, и все как-то некогда.

— Чем же вы занимаетесь?

— По дому что-нибудь помогаю.

— И на это уходит весь день?!

— Весь.

— А вечером?

— Вспоминаю…

— О чем? — смутилась Ангелина Ивановна.

— Детство вспоминаю.

— Свое, что ли?

— И свое, и…

— Понимаю, — сказала Ангелина Ивановна. — Со мной тоже бывает… Ну, приходите.