Wind-n-Rain - Костолом

Вовремя поднялась: через дюжину шагов по охристой пыли её настигает машина — сбавив скорость, она теснит путницу к обочине. Дорога через степь, как и обочины, как и границы посёлка, как и горизонт, как и всё здесь, размыты по ландшафту, будто акварельные — одинокого путника любой бы объехал. Но тонированный внедорожник лишь рвано сигналит и отрывается, уносясь вперёд. Пыль, поднятая в воздух мощными шинами, противно оседает на коже — на открытых плечах и полуголой спине, заползает за шиворот, скапливаясь грязной лужицей у влажной ложбинки между грудями. Отчихавшись и проморгавшись, Ксения шарит глазами по округе в поисках дурацкой машины — но той уже и след простыл.

Заветный дом показывается вдали, а Ксения замечает две знакомые фигуры, мнущиеся подле забора — Ольга с дочкой пожаловали в гости к родственнику.

— Ой, Ксюш, привет! А мы билеты купили! Представляешь — кто-то сдал, и мы купили! Завтра же вылетаем. Я хотела попрощаться, но в гостинице тебя не было. Хорошо, что ты здесь! Кстати… А что ты здесь делаешь?

— Ксения? — Посторонив дочь, Ольга ступает вперёд, придирчиво оглядывая запыхавшуюся чумазую девчонку. — Что с тобой случилось? Где ты так перепачкалась? Ты упала? Не поранилась? — Ища ответы, она легонько ощупывает Ксюхины плечи и локти, не уставая при этом заглядывать в опухшие от слёз и забившейся под веки пыли глаза. — Ты плакала? — Ольга в замешательстве — неловко пытается отряхнуть Ксюхины джинсы, даже забыв спросить о цели её визита в этот дом, как забыв поведать и о своей.

— Где Ян? Это важно.

Вместо ответа — собачьи носы, фыркающие в щель под забором. Но где же сам хозяин? Ксения в ожидании поглядывает на запертую калитку — вот-вот она откроется, не станет же он держать родных за порогом?

— Ксения… Он не хочет с нами разговаривать. Но мы… У нас ещё есть время. Мы здесь подождём — рано или поздно он сдастся. — Ольга неразборчиво жестикулирует, скованными пассами то ли призывая небеса на помощь, то ли посылая всё к чертям. — Семейные разборки, не обращай внимания.

— Понятно. Я, как всегда, не вовремя. — «Всегда не вовремя» — дежурная мысль, выраженная дежурной фразой. В иной раз она бы задумалась, возможно даже расстроилась. Но не сегодня. — Ян, открой дверь, чёрт возьми! Поговори со мной! — Она барабанит кулаками по железной калитке, а та отвечает упруго, не поддаётся. Кнопку звонка слева от свежевыкрашенных стальных петель упрямо игнорируют. — Объясни, почему не сказал, если знал всё заранее? За что ты так?

Сцена столь же внезапная, сколь и нелепая. Собаки, растревоженные неожиданной атакой на вверенный им периметр, подают голос, отправляя в адрес непрошенной гости свои рыки, как проклятия. Прижавшись ухом к забору, Ксения ещё долго пытается через лай уловить звук шагов — тщетно. Открывать ей никто не собирается — похоже, у целителя сегодня не приёмный день.

Алиса, потрясённая поведением гостьи, сперва оторопев в замешательстве, всё же приходит в себя.

— Что, что, что случилось, почему ты так себя ведёшь… — мямлит она, с трудом проговаривая слова.

— Что? — Отдёрнув руку от калитки, Ксения резко оборачивается: — Миша умер.

И вновь срывается в рёв, не стесняясь ни себя, ни невольных свидетельниц своей истерики. Сквозь мутную пелену видит девчонку, сотрясающуюся в немых рыданиях — как собственное искажённое отражение. Мать накрепко прижимает её к груди, с укором косясь на Ксению — гонцов, приносящих дурные вести, нигде не любят. Текут мгновенья, и укор сменяется растерянностью, растерянность — осознанием, а то — прозрачной солёной плёнкой в тёмных глазах. Теперь они все трое заодно — скорбят в молчании по человечку, которого едва знали, и не могут иначе.

А собаки уже не просто рявкают — захлёбываются лаем, как в день, когда Ксения впервые пришла к этому дому. Тогда в человеке, оставившем у забора картошку, собаки учуяли чужака. И сейчас учуяли, но… Слишком поздно Ксения понимает, что псы не на неё бесятся — среди трёх женщин, отделённых от них железным заслоном, чужих нет.

Знакомый уже внедорожник тормозит у калитки, заставляя их сперва вздрогнуть, затем попятиться, и наконец, собравшись в кучку, вжаться в забор. За тёмными стёклами тех, кто внутри, не видно, но Ксения уже знает, кто там. А ещё она точно знает, что он, наученный собственным опытом, не нагрянул бы один. В подтверждение её слов дверцы автомобиля распахиваются, и на землю ступают трое: Баграмян и два бритоголовых качка, типичных, карикатурных, словно нагрянувших в наши дни из позапрошлой декады.