Инга Кузнецова - Промежуток

– Не сметь! Не обсуждать! Кто дал вам право комментировать задание первого лица государства и выносить какие-то мелкие суждения? Ваша обязанность – обеспечить исполнение приказа! – не выдержав, заорал Мокрецов.

Павел Сергеевич бросил на меня металлический взгляд, и я похолодел.

– Порядок использования ключевых слов заказа жестко не закреплен, – сдержанно пояснил Ушаков. – Исполнитель может сочетать их в любом порядке. Все понятно, Ростовцев? – добавил он более резким тоном.

Но я решил прояснить все сразу. Боюсь, голос слегка дрожал:

– «Скрепка». Простите, я не ослышался: скрепка? Может быть, это скрепа? Без уменьшительного суффикса? В смысле: духовные скрепы?

– В формуляре значится «скрепка». Значит, скрепка, – кожа на скулах Павла Сергеевича натянулась.

Обстановку неожиданно разрядил Мокрецов:

– «Скрепа» – это уже, возможно… как бы сказать… не актуально. Президент желает использовать образ канцелярской скрепки. Тем самым желая обозначить, что у него все под контролем. Его страна, как и документы, в полном порядке и, так сказать, под рукой.

Честно говоря, я опешил от такого предположительного литературоведческого анализа, исходящего от человека в погонах. Если они способны так мыслить, скоро нам, профессионалам, делать будет нечего. Возможно, именно это он мне и хотел продемонстрировать. Пока я терялся, он ел мой хлеб!

Я взял себя в руки и сумел выдавить из себя:

– Я все понял. Моя дипломатическая миссия ясна.

– Тогда – к Ветлугину. Иван Степаныч нас догонит, – взмахнул рукой Павел Сергеевич. Мы вышли из мокрецовского кабинета и направились к лифтам.

Налью-ка я коньячку, пока они там ведут тара-бары. Переговоры! По мне – так надо бы сразу к ногтю. Паршивый народ заключенные. Ничего не могут, ничего не хотят. Тюрьма расслабляет, даже как-то развращает их. Условия не сахарные, конечно, но даже здесь они умудряются разбалтываться!

Всегда говорил: условия надо ужесточить.

Я предлагал заказать в камеры цепи, но меня не услышали. Я говорил: заключенным не хватает экзистенциального опыта. Потому-то и толку от них нет.

Да и гости, что приходят к ним по делу или из любопытства (находятся смелые), пожалуй, что и не лучше. Из слоев так называемой интеллигенции. Их не поймешь – либеральной или как. Что-то я не видел настоящей патриотической интеллигенции из числа писателей, филологов и прочей гуманитарной шушеры. Вся она гнилостна и либеральна, вся, насквозь! Даже те, кто из осторожности называет себя «центристами». Какие нафиг центристы? Любовь к Родине должна быть в центре центриста, там, где сердце.

А у них – что? Глупые мечты о славе, личных бонусах и моральных дивидендах. Ах, они чистенькие! Ах, они за гуманизм!

А на деле мелочный, самолюбивый сброд, любящий почесать языком о том о сем, перетереть косточки деятелям истории.

Да вам их жизнь и не снилась! Не гуманизм это, а сплошное чистоплюйство и эгоизм. Всё судят прошлое, судачат о прошлом.

А прошлое что? Оно уже прошло. Мимо них. Всех этих любителей сомневаться во всем. И особенно в нашей внутренней политике.

Не всё, говорят они, видите ли, так однозначно! Это их любимая присказка. Ошибаетесь, идиоты. Все однозначно. Все.

Налью-ка еще. Вот сяду и попробую да, написать… черт его бери… это… стихотворение. По заданию президента. Я ведь тоже не лыком шит! Что ж вы думаете, наша Академия не дает мозгов? Понимания сложных систем? Элементарной грамотности? Неужели мне недоступно плетение каких-то словес? Если мне доверено развязывание узлов так называемых человеческих судеб… Честно говоря, я никогда особо не читал поэзию. Только в детстве, в школе. Всегда чувствовал, что она окажется вредной штукой. Но у нас в старших классах была учительница литературы. Такая… ух! Только что из педагогического. Юбочки-колготочки… фу ты ну ты. Помню, что-то такое я пытался ей написать, и даже в рифму. Про осколки души в какой-то тиши. Лицо красивое такое.

И фигурка ничего. Добрая, не посмеялась. Давно это было… Ну, посмотрим. Тряхнем, так сказать, стариной. Может быть, еще не заржавело. Отличу, если надо, сравнение – ёшкин кот, вспомнил! – от этой… как ее… светафоры. Сумею, так сказать, осветить и сравнить. Но главное – понимать, что такое рифма. Краеугольный камень! Это когда раз – и строчки заканчиваются похоже друг на друга. Как жизни людей. Начинаются по-разному, заканчиваются похоже.

Надо взять и связать между собой ключевые слова, стараясь не добавлять отсебятины. Отсебятина – это всегда плохо, всегда нештат. Что тут мудрить? Президент дал слова – надо увязать их логикой. И чтобы было красиво.