Виталий Москаленко - Райцентр [сборник]

— Он уже пятый год аспирант! — хохочет Володя. — Где у нас еще водка, Тим?

— Под сиденьем. Кстати, поставь в воду!

— А почему я о вас ничего не слышала? Мне Володя ничего не говорил.

— Я так давно отсюда сбежал, что обо мне просто-напросто забыли.

— Это, наверно, вы о них забыли.

— О-о-о! Кусаетесь! Может быть, и так! А если серьезно… Не вижу смысла ухайдакать свою жизнь в Райцентре.

— А там?

— И там бывает иногда не сахар.

— Здесь тоже не мармелад.

— Язычок-то у вас остренький.

— Какой есть.

— Да-а! Как говорится: там хорошо — где нас нет. А я вас помню. Вы — Лепилиных дочка, что по Комсомольской жили?

— Да.

— Сейчас вспомнил, вспомнил… Еще у вас мотоцикл был с коляской…

— Был.

— Сестра старшая… Красивая была.

— Была. Уехала, как и вы, в Москву. Душераздирающие письма пишет. Вернуться хочет.

— Так Люба в Москве? Надо адрес взять, может, когда позвоню.

— У нее ревнивый муж. Очень.

— А у вас?

— Ну не надо так сразу, не надо…

— Вы правы, понесло. Извините.

— Чего вы все извиняетесь… Нормалёк. Живем-живем. Оленька, надень панамку, припекает.

— Да. Никому в этой жизни не просто. Многим не по себе. Это только вон ему трын-трава, — Тимур показывает на Филипыча.

— Думаете? А может быть, и нет.

— Ему? Да ну что вы! Одни безусловные рефлексы. Животное. Помню, в детстве лягушек в рот брал. Омерзительно вспомнить.

— А чего вы такой злой?

— Я? Вот уж никогда не думал…

— Подумайте. Оленька, я кому сказала! Возьми панамку и надень!

— Да нет, какой я злой… Нет. Просто ненавижу болезнь, уродство, слабых ненавижу.

— Ну вот, видите — ненавижу. Это ваше слово.

— А ваше?

— А мое — люблю.

— Тим! — кричит Володя. — Не могу открыть! Иди сюда!

— Сейчас! Значит, «люблю», понятно. И любите вы мужа?

— Скажите, а там в Москве все такие, как вы?

— Какие?

— Не знаю… Такие… Юркие.

Повисает молчание. Тимур и Лена смотрят на Володю, который присел около мотоцикла и возится с замком. Двое других сидят по другую сторону стола, охмелевшие, ведут беседу. Они неразлучны. Друзья. Длинного зовут Дрын, того, что поменьше, — Лелик.

— Цепь у тебя проскакивает, — говорит Лелик. — Надо подтянуть.

— Надо, — отвечает Дрын, высокий, голенастый, в веснушках.

— Проскакивает, я слышу, — говорит Лелик.

— Проскакивает, — отвечает Дрын.

— А ты ее в бензине промой… Или звенку одну выбей. Растянулась цепь.

— Да ее вообще надо заменить.

— А может, и вообще… заменить. Это мысль.

— А мужа я не люблю… — вдруг тихо говорит Лена. — Я Володю люблю, а он меня нет…

— Может, не надо ее менять? — говорит Дрын.

— Кого?

— Ну эту… цепь…

— А может, и не надо.

— Тимур! Ну иди сюда! Не могу открыть!

Тимур встает и идет к Володе.

— Ну что? — спрашивает он со злостью.

— Да вот… заедает… Давно хотел сломать.

— Так давай сломаем!

— Жалко.

— Да чего там жалко! — Тимур отодвигает Володю, берет двумя руками сиденье и с силой рвет на себя. Внутри что-то лопается, Тимур чуть было не падает с сиденьем на песок. — Вот и все.

— Это проще простого.

— Зато надежнее. Сменишь замок, и все дела. Как делить будем?

— Что?

— Не «что», а «кого». Классная телка.

— Не-е-ет, Тим, не получится. С ней не получится.

— Да ладно! Все получится.

— Нет, Тим. Ей через час дома быть надо. И вообще… Завтра, все завтра. Как у нас по плану: возьмем палатку, двоих девочек… Я уже договорился…

— Это будет завтра. Я сегодня хочу.

Володя не отвечает. Он вталкивает в воду бутылку с водкой. Тимур смотрит бесцветными глазами в сторону моста.

— Ну тогда давай вдвоем, — озорно морщит он нос.

— А? — поднимает голову Володя.

Тимур смотрит сверху вниз на брата с сожалением. Володя смотрит на Тимура. Тимур смеется, потом ерошит пятерней волосы брату:

— Ладно, ладно, пионер. Сколько тебе лет?

— Двадцать один.

— Двадцать один, — повторяет Тимур. — Лады… Значит, завтра?

— Завтра, Тимур.

— Хорошо, тогда, значит, завтра. — Тимур смотрит на мост, меняет тему разговора. — Отсюда он прыгает?

— Кто? Филипыч?

— Да.

— Нет, вот с этого быка.

— Высоко…

— А ты думал. Метров тридцать.

— Не разобьется?

— Он? Никогда.

Тимур поворачивается, идет к столу, останавливается.

— А может, передумаешь? — озорно морщит переносицу Тимур.

— Нет, нет, нет… Понимаешь… Привязалась она ко мне… Хорошо ко мне относится. Это очень важно, понимаешь! А потом мы друзья. Да и не сложилось у нее… Выскочила она, а теперь вот…