Виталий Москаленко - Райцентр [сборник]

— А ну вылезай! — кричит сторож. Он стоит у горы пустой тары в углу базара. — Вылезай, кому говорю, ядреный корень!

Из-под ящиков ни звука.

— Филя, слышишь? Не сопротивляйся! Лучше давай по-хорошему. Иначе позову участкового, слышишь или нет?

Солнце заливает базар, дробится в листьях клена, что растет посреди пустых ящиков.

— Что молчишь, дурак?! Застукал я тебя, понял? Слышал, как ты пел.

Тишина.

— Хочешь, чтобы я разобрал проход и вытащил тебя?! Тогда уж точно… Я обещаю тебе тогда… Что ты сказал?

Из-под ящиков доносится бормотание.

— Не понимаю, громче! — кричит сторож и вытягивает шею.

— Отойди от ящиков, — раздается чей-то голос.

— Зачем?

— Отойди…

— Почему отойти, не понимаю… А-а-а! Ты боишься, что я тебя бить начну! Нет, не начну… Выходи!

Молчание.

— Хорошо-хорошо! Я отошел, вот я отхожу!

Сторож отходит метров на десять и поворачивается.

— Вылезай! — кричит он.

Возле ствола клена появляется голова.

— Отойди дальше, — говорит голова.

— Куда дальше? И так далеко.

Голова ничего не отвечает и смотрит на сторожа.

— Ну ладно, хватит тебе сопротивляться, — говорит сторож. — Вылезай, я не трону.

Голова не двигается. Они долго смотрят друг на друга.

— Что молчишь?! Чувствуешь свою вину! Ну ладно, я отойду дальше… — Сторож отходит. После этого кричит повелительно: — Вылезай, Филипыч, я не шучу с тобой! У меня дюжина дел на базаре, мне некогда с тобой вожжаться!

Голова исчезает и появляется в соломенной шляпе. Потом поднимает глаза вверх.

— Фьюить, фьюить, фьюить! — подражает чириканью воробьев голова.

— Ты что издеваешься, паскуда! — выкрикивает сторож. — Я тебя в милицию сдам!

Над головой появляются руки и, цепляясь за сук, на ящики вылезает мужчина лет сорока — пятидесяти. Брюки и рубашка на нем измяты, он стоит наверху и смотрит на сторожа.

— Давай, давай… — втягивая в себя воздух, тихо говорит сторож. — Вниз давай…

— А что у тебя за спиной? — спрашивает мужчина.

— Где? — удивляется сторож.

— За спиной у тебя…

— Ничего там нет!.. Ты что?!

Мужчина осторожно, не сводя глаз со сторожа, начинет спускаться. Вдруг останавливается.

— Чего? — спрашивает сторож.

— Как чего?! Ты же подходишь!

— Я? Да ты что?! Я стою… Не бойсь, не бойсь — я не трону.

Мужчина смотрит, как сторож что-то неумело прячет за спиной, и поднимает глаза опять вверх.

— Фьюить, фьюить, фьюить, — делает он губами, но тише. Голова его застыла и смотрит вверх, а глаза косят на сторожа. — Че напрягся… как барбос?.. — говорит мужчина через секунду.

— Кто напрягся? — теряется сторож. — Кто это барбос?!

— Ты напрягся весь. Гудишь, как столб телеграфный. Сбои, сбои чуток… Не поймаешь.

— Филипыч, Филипыч! Не рассуждай, паскуда! Ты у меня дождешься! А ну-ка вылезай сейчас же! Давай, давай!

Мужчина опускается ниже. Когда нога его касается земли, сторож срывается с места, бежит и, выхватывая из-за спины палку, кричит:

— Ну, стерва, держись! Будешь знать, как издеваться над пожилым человеком!

От удара мужчина увертывается, сторож по инерции пробегает мимо, но все-таки достает палкой по спине, вторым ударом он промахивается и чуть не падает. Мужчина отбегает в сторону и, вихляясь, кричит тарабарщину:

— Кэри-мэри-дэри-фэри! Дурак бьет дурака! Дурак бьет дурака!

— Смотри мне! — пофыркивая от удовлетворения, грозит ему палкой сторож. — Доиграешься у меня! — Он с силой отбрасывает в сторону палку и кричит в спину мужчине в соломенной шляпе: — Куда пошел?! Вон там ворота! Вон там!

— Знаю! — не оборачивается тот и идет к выходу.

Это Филипыч. Юродивый. Он — неотъемлемая часть Райцентра, как вокзал, рынок, суд и пивная около кинотеатра. Высокий, худой, с большой головой и высоким лбом. Вокруг лба вьются выгоревшие льняные грязные волосы. Только глаза выдают его. Беспомощные, добрые и испуганные. Круглые голубые глаза с увеличенными зрачками. Филипыч, вихляясь и припрыгивая, выходит на площадь перед базаром.

— Кэри-мэри-дэри-фэри! — на всякий случай кричит он грозно, предчувствуя, что день сегодня выпал тяжелый: вокруг суетятся люди, проезжают машины и в центре всего спиной к нему стоит милиционер.

— Эй, ты!.. — говорит Филипыч милиционеру. — Халабудник ты… Че ты стоишь здесь как… А?..

Милиционер, зевая, оборачивается.

— Сейчас поймаю и так отделаю… — говорит он равнодушно и смотрит на свои вычищенные сапоги. — Где ночевал? На базаре?