Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

Несколько человек захлопали в ладоши. К ним присоединились еще несколько. Наконец захлопали почти все присутствовавшие. Удо Форстер протянул руку профессору Альдерманну, затем помахал на прощание «зрителям» и покинул со своей советницей госпиталь.

— Вы сами слышали, — сказал Альдерманн, — господин Форстер повторит сказанное перед лицом широкой общественности.

Люди снова захлопали.

Проект закона, о котором Форстер рассказывал по телевидению, был отозван его партией из парламента.

Когда где-то около часа дня Фабер пришел домой, Мира и Людмилла как раз смотрели новости в библиотеке. Мира вскочила:

— Роберт! Что случилось? Твой лоб! И твой костюм…

— Я упал. Ерунда, ничего страшного.

— Правда?

— Правда, Мира.

— Как дела у Горана?

— Без изменений. Давление все еще повышенное. Инфекцию мочевыводящих путей пока не удается взять под контроль… Что это вы смотрите? В обед передают «Время в объективе»?

— Очень коротко. Но после идет «Репортаж», — сообщила Мира.

— Я сказал Горану, что ты придешь после обеда. Пожалуйста, захвати для него форму «Эйр Джордан»! Он хочет, чтобы она была с ним. Доктор Белл сказал, что нет повода для беспокойства. Не позднее, чем через десять дней Горан сможет вернуться домой.

— Милостивый Боже, помоги бедному мальчику! — сказала Людмилла.

Фабер опустился рядом с Мирой. От усталости он с большим трудом следил за тем, что происходило на экране.

— …Моя сестра позвонила мне сегодня рано утром из Швейцарии, — рассказывала тетка Робина Шарлотта Калмар. — Она сказала, что видела вчерашнюю передачу. Она не хочет возвращаться в Вену, потому что фрау доктор Монтевиво сказала ей, что в онкологических отделениях австрийских госпиталей проводится политика медицинского террора…

— Эту Монтевиво пора запереть в тюрьму! — возмутилась Людмилла.

— …Моя сестра еще сказала, что живот Робина еще больше вздулся, и фрау доктор Монтевиво считает это хорошим знаком — опухоль находится на стадии излечения.

Вопрос журналиста: Как это связано между собой?

— Мне тоже это непонятно. После того как моя сестра сообщила, что живот Робина еще больше вздулся, у меня возникло такое чувство, что кто-то вошел к ней в комнату, потому что она заговорила совершенно по-другому.

— Может быть, что в комнату вошла фрау Монтевиво?

— Да, я думаю… Милостивый боже, это просто ужасно!

Шарлотта Калмар исчезла с экрана.

Ведущий: Врачи Детского госпиталя Святой Марии в Вене тоже смущены всем происходящим. Мы беседовали с заведующим отделением доктором Мартином Беллом. Он сказал…

Белл появился на экране.

Врач с густыми, коротко подстриженными черными волосами стоял неподалеку и с видимым усилием пытался сдержать отрицательные эмоции:

— Если бы мы хотя бы догадывались, что фрау Зигрист является фанатичной поклонницей нетрадиционной медицины и обратится за помощью к фрау Монтевиво, мы бы, наверное, по-другому говорили с этой несчастной матерью.

Журналист: И как же?

— Мы бы показали ей данные нашей статистики. До настоящего времени более девятисот больных раком детей — пациентов нашего госпиталя — полностью восстановили свое здоровье. Эти дети — доказательство действенности наших методов лечения.

Ведущий: Матери и отцы больных раком детей тоже не выказали поддержки поведению фрау Эллен Зигрист. Мы побеседовали с фрау Герминой Лайтнер, которая входит в родительский комитет Детского госпиталя Святой Марии…

Новые кадры.

Молодая женщина стоит в игровой комнате больницы и говорит:

— Что происходит с этой матерью? Почему она отказывает своему ребенку в лечении? После третьей или четвертой неудачной попытки я могла бы ее понять. Но в первый раз, и при таком благоприятном прогнозе?

Журналист: Ваш сын Феликс проходил лечение в Детском госпитале Святой Марии?

— Да. У него был рак печени, и в конце концов его удалось спасти при помощи пересадки новой печени.

— Горан наверняка смотрит сейчас это, — заметила Мира.

— Но то, что было здесь сказано, может только добавить ему мужества, — сказал Фабер.

— Я понимаю потрясение родителей, чьи дети заболевают раком, — продолжала Гермина Лайтнер. — Я понимаю также страх родителей перед лечением. Феликса прооперировали три года назад, и с тех пор он совершенно здоров, об этом говорят все последующие обследования, которые мы регулярно проходим — и сейчас в том числе! Я лично была свидетелем заботливого, доброго и дружеского отношения врачей, сестер и санитаров к Феликсу, когда он здесь лежал. Маленького белого матерчатого тюленя, которого они ему тогда подарили, он до сих пор повсюду носит с собой. Он охотно приходит сюда на обследования. Здесь лечатся его друзья. Он никогда не забудет этот госпиталь, и я тоже не забуду его…