Таисия Пьянкова - Я – дочь врага народа

Все жмутся к теплу, где посадочная площадка – Лизина кровать.

Её стоя́щая на выходе тумбочка в дни получки чем-ничем полнится, но зачастую встречает свою хозяйку пустотой. До зарплаты приходится жить впроголодь.

А девчата? Девчата помногу брать стесняются, да часто появляются…

Группа радиомонтажниц направлена работать в цех военного завода, куда работники попадают аж через три поста охраны.

Для Лизы забавно то, что производство, связанное с первым отделом – строжайшим блюстителем государственных тайн, открыто посещается высокими военными чинами – при всех регалиях! Позже тупость эта доходит и до властей; в один день военная приёмка переодета в штатское.

Цех сборочный. Работники в основном трудятся за конвейерами. У каждого своя операция. Значение собираемых узлов известно лишь узким специалистам.

Скоро Лизу отстраняют от монтажа – плохо паяет. Пельдуска же отдаёт голову на отсечение, что она прикидывается неумехой – не хочет, видите ли, работать на потоке!

Мастер участка интересуется:

– Плесовских права?

– У неё и спрашивайте, – отвечает Лиза.

– Ясно, – делает он вывод. – Не хочешь – не надо! Становись на заливку узлов. Понюхаешь церезина – поумнеешь…

Недели не прошло – Лиза умнеет. Она соображает, что если заливку узлов производить плавленым церезином под давлением, то она получится без пузырей. Потому станет меньше брака. Она и чертежи приспособления набрасывает.

Мастер смотрит набросок, говорит:

– Однако!

Новшество утверждается. А Лизу ставят работать к вибростенду. Действительно ставят, поскольку за этой установкой сидя работать невозможно.

Вибрационных установок две. Рядом работает беременная Вера. Она готовится уйти в декрет.

Работа сложная, но Лиза осваивается дня за четыре, чем удивляет и мастера, и начальника цеха.

Рядом с будущей матерью Лиза работает около месяца. Вера уходит в декрет, а к её установке определяют юношу – Колю Грачёва.

Коля вообще-то уже назначен к настройщику приборов учеником, но Лиза одна не справилась бы с потоком готовой продукции.

Ожидалось, что Вера после двух месяцев декрета на работу выйдет. Но она берёт сперва обычный отпуск, затем – без содержания.

Коля продолжает работать рядом с Лизой.

Добрый, умный парнишка, и вдруг – не желает быть членом ВЛКСМ! По советским понятиям – изгой!

Лиза свидетель того, как однажды, вызванный в заводской комитет комсомола, Коля возвращается на рабочее место, можно сказать, без лица.

Ей девятнадцатый год, а Николаю – семнадцатый. Оба они учатся в одном классе заводской вечерней школы. Коля жалуется ей, что его принуждают вступить в комсомол, иначе – грозят увольнением по тридцать третьей статье. Значит, придётся бросить школу! А ему нужна десятилетка. Он мечтает поступить в духовную семинарию.

Лиза вынуждена вспомнить те времена, когда ребята в детдоме говорили, что с Быстричихой лучше не связываться!

И вот она уже в кабинете секретаря заводской комсомольской организации. Слава богу, на месте он один – Борис Владимиров!

Кабинет большой: кресло, телефоны… Мимо окон идёт грузовик – стол бильярдных размеров подрагивает, кувшинчик на нём играет в лучах солнца водой хрустальной чистоты, позвякивает стакан. Над головой сидящего в кресле Бориса – образ вождя…

Лиза от порога представляется.

Комсорг произносит:

– Наслышан, наслышан… Читал в газете твои стихи… Молодец!

Спрашивает, укладывая бумаги в портфель:

– Ну и чего тебе, Елизавета Быстрикова? Говори поскорей – спешу…

– Потерпишь, – обрывает его Лиза. – Объясни, чего тебе надо от Коли Грачёва?

– А! Вон ты о чём! – не обижается секретарь, а поясняет: – У нас на заводе только мракобесов не хватает…

– Как не хватает, а ты?! – ехидно спрашивает Лиза. – Боишься, что тебя из-за Коли турнут… с тёплого местечка? Потому и грозишь оставить мальчишку без работы?..

– И не только грожу, – спокойно признаётся Борис. – Найду нужным – получит тридцать третью!

– А хочешь, я тебя… – подходит Лиза к столу, – не по тридцать третьей, а по той самой… За попытку… Прямо сейчас?! Только платье жалко… Но ради тебя, падаль, порву! И поведут тебя под белы рученьки… И быть тебе тогда не в кремлях, а в соплях…

– По-ошла вон!

Борис подхватывается на ноги, но из-за стола вышагнуть не успевает.

Лиза рвётся к нему навстречу, оттягивая воротник платья.

С треском отлетает верхняя пуговица. Комсорг бледнеет, бухается обратно; с присвистом произносит: