Йозеф Кот: Кегельбан

— Сам видишь, с кем приходится работать, — развел руками Арендарчик и поставил перед Яном стеклянное блюдо с солеными палочками. — Сейчас сварю кофе.

— Не надо, — отказался Ян. — В последнее время я что-то слишком много пью кофе. Голова от него стала болеть.

— Высокое давление?

— Кто его знает, — пожал плечами Ян. — Но мы, надеюсь, не станем говорить о болезнях.

— Не станем, — кивнул Арендарчик и собрался налить в рюмки коньяк.

— И пить я не буду. Ну что мы, ей-богу, стоит встретиться, обязательно пьем?

— Как хочешь. Но на ужин не рассчитывай, — предупредил Арендарчик.

— И не надо.

— Я в жизни ничего не варил. Разве что яйца вкрутую.

— Начать, впрочем, никогда не поздно.

Михал Арендарчик сел на диван, покрытый меховым покрывалом, и вытянул ноги.

— Могу представить себе, как обстоят мои дела, — сказал он, помолчав. — Я у тебя на крючке.

— Это можно и так назвать, — согласился Ян и откусил соломку. От соли защипало губы и язык, в горле запершило. Он закашлялся и вытер губы носовым платком.

— Не думал, что наша встреча спустя столько лет кончится таким образом, — протянул Арендарчик. — Но поскольку ты задался целью спасти мир, я оказался твоей жертвой. Ты представишь в Главное управление свой улов, и тебя непременно повысят.

— Дело не в повышении, — покачал головой Ян. — Кстати, за молчание меня скорее повысили бы.

— Тогда помалкивай.

— Не могу.

Арендарчик налил себе и выпил один.

— Я потеряю все. Престиж, положение. По-твоему — уж не знаю, что ты там понаписал, — мы не вкалывали?

— Я так не считаю. Наше общество справедливое.

— Открою тебе кое-что, — вздохнул Арендарчик. — Когда стало известно, что нас будут проверять, я попросил генерального, чтоб послали именно тебя. Понял?

— И он пошел тебе навстречу.

— Господи, ты ничего не понял, — воскликнул Арендарчик. — Ну, снимут меня, ладно, но как отнесутся к этому остальные?

— Во всяком случае, заставят тебя придерживаться правил дорожного движения, — не сразу ответил Ян.

— Пошел ты со своими нотациями! — Арендарчик в сердцах хлопнул рюмкой об пол. Пушистый ковер смягчил удар, и рюмка не разбилась. — Все вы требовали от меня выполнения плана, достижения рекордных показателей. И мне приходилось мобилизовывать людей, которым я предлагал вознаграждение, не предусмотренное никакими инструкциями и правилами. Я делал это не ради себя. Что я получил за свое директорство? Дурацкую дачу, которую мне буквально навязали? Квартальные и прочие премии? Кто их нынче у нас не получает? Дом, за который я заплатил своими кровными, все, до последней кроны? Скажи честно: по-твоему, я в самом деле такой оглоед и заслужил, чтобы вы меня выставили на позорище?

— В любом обществе существуют определенные правила, — после паузы ответил Ян. — Ты же был капитаном или кем там еще у футболистов, сам знаешь, что и в футболе существуют правила.

— А если это бессмысленные правила?

— Это решать не нам с тобой вдвоем и не сейчас. Во всяком случае, не сейчас. Надо было прийти и заявить: «Вы требуете от меня невозможного. Помогите мне или измените, исправьте то, что я считаю бессмысленным». Это же не твоя личная фабрика!

— Приходи завтра в кегельбан, — просительным тоном проговорил Арендарчик. — Очень тебя прошу, приди.

— Я не играю в кегли, — в раздумье проговорил Ян. — Мне там нечего делать.

— Там будут разные люди. Они тебе все объяснят.

— Что же они мне объяснят?

— Это влиятельные люди.

— На меня они не повлияют.

— Ты надеешься пробить башкой стену?

— Я верю в здравый смысл. В справедливость. Мы на каждом шагу кричим, что строим новое общество, а тут, понимаешь, ради каких-то твоих приятелей взять и отступить от правды. Да? Я против такого устройства мира.

— Значит, ты против всех.

Зазвонил телефон. Арендарчик протянул руку за трубкой.

— Да. Это ты, Альберт? Что ты городишь?! У меня нет настроения на такие шуточки. В самом деле? Почему ты разрешил там курить? Обалдеть можно! Погасите немедленно! Я тебя умоляю, пусть погасят. Скажи пожарным… Ладно, ничего им не говори! Завтра увидимся. Черт знает что!

В ярости швырнув трубку на рычаг, он снова налил себе коньяку.

— Кегельбан горит, — сказал он, вставая. — Вчера был открыт для всех, и какой-то кретин бросил непогашенную сигарету.

— Подумаешь, трагедия, — протянул Ян. — Построите новый.

— Но уже не я! — Арендарчик снова рухнул на диван. — Знаешь, ступай! Я тебя не прогоняю, но ты ступай себе. Мы с тобой никогда не договоримся.