Омар Суфи - Последний аккорд

Игорь Яковлевич жил в прекрасном особняке, полным европейской мебели. Меня поставили в угол роскошной гостиницы, с красной драпировкой на стене. Широкие окна выходили на улицу, где росли могучие чинары.

Что нужно еще пианино? Только чтобы на нем играли.

Меня могли бы использовать в двух целях в таком доме — для учебы, если есть дети и для развлечения гостей. Может повезти, и я буду использован для обеих целей. Дочка статского советника была юной, так что, возможна, она училась игре на пианино.

Неделю я пролежал без дела. Вечерами семья собиралась на ужин, разговаривали о войне, о всякой всячине — ни слова о музыке. Я все приглядывался с надеждой на дочь, которую звали Ольгой. Во многих произведениях русских писателей есть загадочные портреты русских женщин. Я тоже пытался создать для себя такую из Ольги, с нетерпением ожидая, что ее нежные пальчики коснуться моих клавишей.

Я начал наводить справки — постепенно знакомился с предметами в гостиной. Лучше всего знает о семьях канделябры. Это при их тусклом освещении люди доверяют друг другу свои тайны, например, в спальне. Да и светские беседы ведутся обычно вечером при свете свечей. Так что канделябр — это был бы мой лучший путеводитель.

В гостиной было несколько канделябров — я их насчитал пять. Все они были российского производства, так что нам понадобилось немного время для знакомства. Ну, можете представить себе какой апломб у канделябров статского советника! Разговорившись с ними, я убедился в том, что они еще какого сорта — все из Петербурга. Драгунский был послан на Кавказ из столицы три года назад. Так, что большинство мебели и утвари было столичной заправки.

Впрочем, передо мной канделябры не стали ерехориться — я ведь был из Германии. Они охотно стали рассказывать мне много всячины — про историю города, про Драгунского и про Ольгу, на которую я возлагал большие надежды.

Город Елизаветполь, в которую меня занесла судьба из далекой Саксонии, являлся исторической столицей ряда средневековых государств. И Елизаветполью он был назван русскими, которые завоевали эти места около века назад — до этого он назывался Гянджой. Мне, конечно, больше нравилось название «Елизаветполь», хотя, конечно, «Елизаветбург» звучал бы лучше.

Далее я поинтересовался хозяином магазина — евреем с восточной внешностью, который и затащил нас всех сюда. Его звали Исай Мордуханов — какой-то «горский еврей». Канделябры сообщили, что на Кавказе обитают особые евреи — горские. То ли эти евреи были каким-то коленом Израилева, занесенные в Персию и на Кавказ после разрушения Иерусалима и вавилонского пленения, то ли это были местные персы, принявшие иудаизм. Говорили они на диалекте персидского языка. Слышал я как-то в дороге про хазаров — тюркское племя, принявшее иудаизм десять веков назад — канделябры сообщили, что может это они и предки нынешних горских евреев.

Из всех этих исторических экскурсов я вывел одно — в плохом месте евреи жить не будут — и это радовало. С другой стороны канделябры сообщили, что их здесь не очень много, они в основном живут в Бакинской губернии.

Хозяйка дома имела какие-то кавказские корни — ее бабушка была из Грузии и возможно еврейкой. А Драгунский к евреям относился настороженно — даже не хотел у него покупать пианино. Вот только благодаря жене приобрел меня — она настояла.

Ну а теперь перейдем к моим надеждам — Ольге, Оле, Олечки, Оленьки… Увы, то, что канделябры сообщили мне, абсолютно не воодушевляло. Это юная особа была надменной — она все возмущалась и жаловалась периодически маменьки — зачем они из столицы переехали в эту «дыру». Однако папеньки боялась что-либо сказать — нрава он был строгого. Делу российской империи был предан с ног до головы, так что приказа начальства не обсуждал и был горд, что его направили сюда — на край империи защищать русское дело.

Он то и настаивал, чтобы Ольга выучилась немного играть на пианино. Он хотел, что бы доченька была всесторонне развита.

Услышав это, у меня появилась надежда. Любое пианино вам скажет, что дети, как правило, не любят учиться музыки, зато потом, когда вырастут, благодарят родителей. Сам Драгунский играл на гитаре и пел романсы…

Все! Я попал куда надо!

Однако прошло несколько дней, но Олечка не подходила к пианино, ну и не было какого-либо учителя музыки. Через неделю в гостиную вошел элегантный мужчина с книгами. Я загорелся — вон этот долгожданный учитель музыки!