Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

— Ты совершенно права. И те и другие любят Кубу, просто делают это по-разному. Одни любят так сильно, что не могут уехать, другие любят так сильно, что не могут остаться.

Луис делает глубокий вдох.

— Я пишу. Под псевдонимом. Онлайн.

В любом другом месте эти слова прозвучали бы совершенно безобидно. Я знаю довольно много людей, которые ведут блоги на самые разные темы. Но Луис произносит эти слова так, словно доверяет мне страшную, смертельно опасную тайну. Он произносит их так, словно хочет, чтобы я лучше узнала его, и поэтому он решился доверить мне самое интимное.

— А о чем ты пишешь? — спрашиваю я, хотя уже догадываюсь, каким будет ответ. О политике. Он намекал на это все время, и теперь, когда я узнала его получше, меня эта новость не шокирует. У него сильно развито чувство справедливости, и он хорошо знает историю, а вокруг царит произвол властей.

В его глазах пылает ярость, и я все понимаю без слов.

— А что они сделают, если узнают? — спрашиваю я. — Ведь именно поэтому ты используешь псевдоним?

— Да. Я хотел защитить свою семью. Они не подписывались на это, и мне казалось несправедливым, если они будут страдать из-за моих публикаций.

— А что режим может сделать с тобой? — снова спрашиваю я, и холодок пробегает по моей спине, когда я смотрю на его лицо со следами побоев.

— Это зависит от того, какова, по их мнению, степень исходящей от меня угрозы. Учитывая, что я профессор, преподаю в университете и могу влиять на своих студентов… — Он вздыхает. — Они могут решить, что я представляю серьезную опасность. Они могут заблокировать мой сайт. Уволить меня. Довести наш семейный бизнес до такого состояния, что он перестанет приносить доход, и нам придется закрыть ресторан. Могут заплатить соседям и коллегам, чтобы те шпионили за мной. Нанять людей, которые меня изобьют. Бросить меня в тюрьму. Подстроить автомобильную аварию или что-нибудь в этом духе. Например, обставить покушение как ограбление в одном из бедных районов города.

Он произносит эти слова спокойным тоном, но с каждой паузой становится ясно, как много он об этом думал.

— В ту ночь, когда мы пили ром на веранде — тебя ведь не ограбили?

— Нет.

— Значит, они уже знают, кто ты такой. Они хотят, чтобы ты остановился.

— Да.

— Какой смысл был в том нападении?

— Это было предупреждение.

— А раньше такое случалось?

— Нет. Раньше я не был под их колпаком, но теперь, похоже, попал.

— Почему? Что-то изменилось? — спрашиваю я.

— Не знаю.

Я ни на секунду не верю его словам. Он не умеет врать, и я сразу чувствую, что сейчас он говорит неправду.

— Так что же изменилось? — повторяю я.

— Я точно не знаю. Они были не слишком разговорчивыми — они были заняты другим делом. Но если предположить…

Нет, только не это.

— Я.

Его молчание красноречивее любых слов.

— Боже мой!

Меня сейчас стошнит.

— Это не твоя вина, — быстро добавляет он. — Но ты здесь как журналист. Не важно, о чем ты пишешь — о туризме или о чем-то еще, — они, без сомнения, проверили нас, когда узнали, что ты будешь жить в нашем доме. Возможно, тщательного расследования им не потребовалось. — Луис потирает подбородок. — Я понимал, что рано или поздно они все узнают, это был лишь вопрос времени. Когда бабушка упомянула, что ты будешь жить у нас, я сразу понял, что это может привлечь внимание властей. Это было только мое решение — идти на этот риск или нет. И я ни на секунду об этом не жалею.

— Мне очень жаль. Меньше всего я хотела причинить неприятности твоей семье. Если бы я знала, то остановилась бы в отеле…

— Нет. Я уже устал волноваться. Надоело прятаться. Я не хочу подвергать опасности свою семью, но в то же время, когда я завел свой блог пару лет назад, я отдавал себе отчет, на какой риск иду. Это был мой выбор, и я разберусь с последствиями.

Но теперь, когда он рассказал мне об опасностях, с которыми столкнулся, меня переполняет тревога.

— О чем ты писал вначале? — спрашиваю я.

— В самом начале вел блог больше для себя самого, чем для читателей. Это была моя отдушина, возможность самовыразиться, когда я задыхался от ограничений, от того, что не мог открыто делиться со студентами своими мыслями, от того, что должен был молчать. У меня были друзья, которые мне помогали. Я отправлял свои заметки по электронной почте, и они организовывали их публикацию в основном из-за рубежа. Это опасно, но один из моих друзей… — Он запинается прежде, чем имя сорвется с его губ. Я не сомневаюсь, что Луис из тех людей, которые скорее умрут, чем раскроют чужие секреты. — Он хорошо разбирается в компьютерах и разделяет мои взгляды. Я бы ничего не смог сделать без него. И все же… — В его взгляде появляется беспокойство. — У него есть жена. Дети. Мы все здесь в опасности. Сначала моя аудитория была слишком маленькой, чтобы мой блог заметили власти, но она росла с каждым годом. И кто знает, чем все закончится? После смерти Фиделя правительство, похоже, с удвоенной силой взялось за таких, как я.