Милош Крно - Утренний ветер

Рудо слушал его как зачарованный. Ему вспомнилась прошедшая осень, когда он после окончания строительства кинотеатра уезжал из Брно и нежно прощался с девушкой, которая ему до сих пор пишет. Тогда у него было то же возвышенное настроение, как и сейчас или как тогда, когда он был в Татрах. Очарованный дикой красотой гор, он смотрел на Скальнате плесо [11] Название горного озера в Татрах. , в которое погружалось солнце. Глубоко вдыхал он в себя свежий, пьянящий воздух; окружающие скалы представлялись ему романтичными и красивыми, как ничто на свете. И тогда ему казалось, что у него появились новые глаза, что в груди у него бьется новое сердце, что невидимые нити соединяют его со всем, что его окружает, — с девушкой Индрой из Брно, с озером, окаймленным скалами, с чудесными словами поэта. Сейчас он испытывал точное такие же чувства, возвышающие и очищающие.

Крчула вывел его из задумчивости.

— Читайте больше, Рудо, — сказал он. — Не пожалеете.

Вначале стихи Есенина показались Рудо бессмыслицей. Почему он сравнивает закат с маком? Почему называет озеро стеклом? Но тем не менее стихи захватили его. Он тихо повторял про себя:

Когда неграмотный человек выучит буквы, он хватается за газету и с затаенным дыханием начинает читать ее по слогам. Тогда у него рождается любопытство — родная мать стольких хороших и стольких плохих дел. Едва Рудо запомнил несколько строк, как они уже околдовали его. О чем могут писать другие поэты? А удается им найти такие же красивые и точные слова, как те, которые он услышал от Крчулы?

Хрупкий образ, созданный из слов, ожил перед его глазами, как если бы был нарисован кистью Крчулы, а в ушах Рудо звучала тихая и нежная мелодия.

«Почему я не умею ни рисовать, ни писать такие чудесные стихи», — подумал Рудо и вздохнул.

— При коммунизме все смогут заниматься искусством, — сказал вдруг Крчула, словно угадав мысли молодого рабочего, и сел на раскладной стульчик.

Рудо не сумел даже осмыслить его слов, как художник тут же озадачил его неожиданным вопросом, не имеющим, казалось бы, никакого отношения к теме их разговора.

— Скажите, Рудо, вы ловите раков?

— Ловлю, — изумился Рудо и засмеялся.

— На лягушек?

— На печеных лягушек, — уточнил Рудо. — Защепим ее прутиком, опустим в воду и ждем. Как прутик заколеблется, хвать — и есть рак. Потом их на костре печем.

Крчула улыбался, он догадывался, что Рудо проявит к этому мальчишескому занятию интерес.

— Пойдемте как-нибудь вместе за раками, — предложил он. — Хорошо? Вот посмотрите, человек может с утра до вечера просидеть у реки и не устать, потому что в этом деле им руководит интерес, я бы даже сказал, страсть. И в обычной работе надо найти своего конька, тогда покажется интересным любое дело. В каждой профессии, в том числе и в работе каменщика и бетонщика, есть что-то привлекательное, красивое, надо только его найти.

Крчула не заметил, как Рудо сдержанно ухмыльнулся: орудовать лопатой — что здесь можно найти значительного? Это ведь не рисовать, и не бороться с наводнением, и не совершать какой-нибудь героический поступок, когда жизнь висит на волоске. И все же слова Крчулы вызвали в душе Рудо какое-то беспокойство и даже пробудили любопытство. Что же можно найти красивого и привлекательного в работе бетонщика?

— Я хотел бы вам еще по-дружески посоветовать, — добавил художник, медленно складывая масляные краски в деревянный ящичек. — Избегайте, пожалуйста, такого общества, в котором мы с вами познакомились. Я больше к Стано не пойду.

Вечерело. Над стройкой низко пролетела первая летучая мышь, и Рудо, как в детстве, невольно прикрыл волосы руками. Он проводил Крчулу до остановки автобуса и, размышляя обо всем, что сегодня услышал, побрел к «Рабочей гостинице».

Внизу у дежурной его ждала открытка из Брно. Писала Индра. Она была на экскурсии в пещере Мацоха, вспоминала его и упрекала за то, что он ей не отвечает. Бегло прочитав открытку, сунул ее в карман. Индра его уже давно не интересовала, но он иногда писал ей, чтобы резко не порывать старое знакомство. Если Рудо что-то и пообещал ей, то теперь не хотел об этом даже вспоминать. А если и вспоминал, то утешал себя тем, что давать обещания и хранить верность — не мужское дело, это лишь уловка, чтобы легче завоевать девичье сердце.

Едва он вошел в комнату, как кто-то постучал в дверь. Рудо очень удивился, когда увидел озабоченное лицо Мишо Бакоша.