Милош Крно - Утренний ветер

Бакош рассмеялся:

— Брось, технике каждый научится. Ну, а если есть в семье ребенок, который ни к чему не способен, так позаботится о нем общество. Разве я не прав?

Мацак не спорил. Назвал только мудрецом Бакоша. Да и как с ним не согласишься, если он умеет все толково объяснить.

— Правильно говоришь, — подтвердил Валко. — Ведь и я хорошо живу, хотя у меня не бог знает сколько ума в голове.

— Нет, ума у тебя в котелке хватает. Даже очень хватает, — сказал серьезным тоном Бакош и после небольшой паузы добавил: — Но, к сожалению, только для себя.

Все весело засмеялись. Водка разгорячила людям кровь, и вот уже кто-то озорно запел:

Тоно достал с жару печеную картошку и, обжигая пальцы, с силой стал дуть на нее, потом не выдержал и бросил в траву. Хитро улыбнувшись, сказал:

— Уж лучше тогда взять женку прямо из корчмы!

— Вот именно, — кивнул Валко.

А Мацак среагировал иначе:

— Стервец, еще свою жену не оставил, а уже за нашей Мариенкой потащился. Не поддавайся, девонька, не поддавайся, — обратился он к ней, — все парни такие негодники. Вот посмотри на этого Рудо. Брандахлыст, ей-богу, брандахлыст…

Рудо надулся и, как ежик, свернулся в клубок. И чего все к нему пристают? Ведь он никому ничего не сделал плохого.

— Вы действительно такой нехороший, — спросила его шепотом Мариенка, — если так говорят о вас?

Рудо рассердился. Разве обязан он ей объяснять, что это неправда? Той, что проявила к нему столько безразличия?

— Думайте, что хотите, — отрезал он.

Но в эту минуту к нему на помощь пришел сам Мишо Бакош. Он посмотрел на него испытующим взглядом и громко сказал:

— Чего напали на парня? Сегодня он работал за пятерых.

Мариенка покосилась на Рудо. Теперь он показался ей непонятным, даже загадочным. Вот у Штефана она всегда могла прочитать все на лице.

Едва Мариенка вспомнила о Штефане, как увидела, что тот встал и, обходя сидящих, направился к ней. Садясь рядом на землю, он нагнулся к ее уху и прошептал:

— Сегодня я тебя провожу домой.

Она кивнула головой в знак согласия.

Разговор о Рудо прекратился. Рабочим показалось, что только сейчас зашумел Ваг. Они прислушались к голосу его волн, и восторг заиграл на их лицах, и на лице Валко, и даже на лице уже запечалившегося Рудо. Человек в коллективе совершенно не такой, каким он бывает один на один со своими заботами. Когда люди вместе, все личное отступает, и на передний план выдвигается то общее, что их интересует и объединяет. Так и сейчас: все еще жили одной радостью — они победили Ваг!

Костер снова угас. Совсем низко над землей пролетел реактивный самолет, и Мишо Бакош повернул голову вслед шуму. Впервые за весь вечер мысли его переключились на другое. Он вспомнил август сорок четвертого года. И тогда он сидел вот так же у костра со своими боевыми товарищами и смотрел на ночное небо: не покажется ли среди звезд зеленый огонек самолета, прилетевшего с востока? Не раскроются ли в лунном свете парашюты с долгожданными боеприпасами?

— Вспоминается мне один эпизод, — вдруг начал он, закрыв на минуту глаза. — Это было на Прашивой во время Словацкого национального восстания. Немцы прочесывали горы. Против нашего отряда действовало два полка эсэсовцев. Они окружили нас и считали, что с отрядом покончено. Положение было действительно критическое. Но мы прорвали немецкое кольцо и с боями ушли в соседнюю долину. Почему нам это удалось? Потому что все, как один, горели желанием сорвать планы врага, победить его. Заметьте, когда люди объединены большой целью, они могут совершить, казалось бы, невозможное. Яркий пример этому — наше сражение с Вагом.

Он вытянул из костра тлеющую ветку, прикурил от нее и продолжал:

— Вот я и подумал, не увеличить ли после всего этого наш ударный взвод. Сегодня все мы защищали нашу стройку. Что, если вы, ребята, все вступите в нашу бригаду?

Два каменщика сразу же согласились. Они славно потрудились с бакошевцами во время наводнения, почему бы им не работать теперь вместе на стройке?

Тоно оперся на локоть и немного охрипшим голосом проговорил:

— Что же, можно для разнообразия переменить место жительства. Не все ли равно, в какой бригаде работать.

— Не надо паясничать, — ответил Бакош. — Я предлагаю совершенно серьезно.

— Так и я серьезно, — выдавил из себя Тоно. — Только вы запросите мои документы у Гладкого, товарищ Бакош. У меня ведь не очень хорошее классовое происхождение. Боюсь, что замараю вашу ударную бригаду и у вас лично неприятности будут.