Чжан Юэжань - Кокон [litres]

Не меняя позы, я до самого вечера смотрел в палате телевизор. Когда нервы взвинчены, сохранять сосредоточенный вид – занятие непростое, так что к вечеру я был совершенно измотан и позвонил тете, чтобы она принесла пива, когда придет меня навестить. Скоро в палату с обходом явилась какая-то женщина, по виду старшая медсестра. Над белой маской нависали узкие холодные глаза. Они остановились на мне, и женщина сняла маску.

– Тетушка Юнь? – воскликнул я.

Она совсем не постарела, только лишилась последних женских примет, а вытянутое лицо стало еще суровей. Я спросил ее, все ли в порядке с Цзыфэном, оказалось, она не знает. За день в больнице скончались два пациента, вряд ли он был одним из них. Я взмолился, чтобы тетушка Юнь отпустила меня домой. Она ответила, что раньше из карантина выписывали после двух дней наблюдения, но позавчера у одного мужчины диагноз подтвердился почти сразу после выписки, так что теперь без приказа от руководства никого из больницы не выпускают. Ты думаешь, нам хочется вас держать? Со мной на весь корпус всего три сестры, мы ничего не успеваем. Я вышел за ней из палаты. В коридоре было темно, пол пах антисептиком. Глядя ей в глаза, я сказал: при желании вы бы придумали, как выпустить нас отсюда. Она озадаченно на меня уставилась. Я улыбнулся: разве нет? Вы даже парализованного смогли отсюда вытащить. Она покачала головой: я не понимаю, о чем ты говоришь. Развернулась, чтобы уйти, но навстречу шла моя тетя.

– Так и работаете без отпуска? – спросила тетя.

– И вы тоже? Вчера видела вас в аптеке, – ответила тетушка Юнь.

– Я не могу уйти, девчонки новые еле шевелятся, не знают даже, где цефрадин стоит.

– И у меня то же самое, разве на молодых можно положиться? Случись что, сразу паника, все инструкции забывают.

Глядя друг на друга, женщины невольно улыбнулись. Старая вражда как будто забылась. Я заметил, что они очень похожи. Обе много лет жили одни, и не то одиночество сделало их чудачками, не то они с самого начала были чудачками, потому и выбрали одиночество. Но в итоге обе отдавались любимой работе с пылом, который больше некуда было приложить.

– Надеюсь, вы поможете Чэн Гуну, – сказала тетя. – Дедушку нашего потеряли, так парня сберегите.

– Что на меня надеяться, надейтесь на Бога. Он всех видит, всех бережет. – Тетушка Юнь надела маску и ушла.

Тетя поставила пиво на стол и протянула Шаше огромный плетеный мешок:

– Твоего папу в больницу не пускают, он попросил передать это тебе.

Шаша проворно вытащила из мешка шоколадку, сорвала обертку и принялась жевать. В судке, который принесла мне тетя, оказались жареные свиные ребрышки и корни лотоса. Я оглядел еду: недурно, напоминает последний ужин смертника перед казнью. Тетины глаза покраснели: Чэн Гун, не пугай меня так. Я похлопал ее по плечу: попроси тетушку Юнь, чтобы она поскорее выпустила меня отсюда. Я взаперти без всякой пневмонии с ума сойду. Тетя ответила, что постарается. А перед уходом почему-то сказала Шаше: вы с Чэн Гуном должны заботиться друг о друге.

Я открыл пиво, сел на кровать. Дикторша перечисляла, сколько новых жертв унесла атипичная пневмония в каждой провинции, она говорила очень медленно, как будто пересчитывала людей по головам. Я сжимал пульт, мечтая включить перемотку. И заодно перемотать вперед весь сегодняшний вечер. В конце концов решил пораньше лечь спать, выключил телевизор и свет, лег в постель. Стоило мне закрыть глаза, как шорох стих, а Шаша прекратила жевать. Вокруг повисла тишина, я не слышал даже дыхания. Но чувствовал, как Шаша сидит в темноте, уперев в меня зеленые кошачьи глаза. Перевернулся на другой бок, лег лицом к стене. Тишина в палате продолжала раздуваться, как воздушный шар, я надеялся, что Шаша пошевелится или кашлянет, пусть она сделает что угодно, только бы этот шар лопнул. И тут зазвонил телефон. Я вскочил.

– Угадай, где я! – крикнул в трубку Большой Бинь.

– Лучше ты угадай, где я.

– Я в Чикаго, скоро у меня обед с Ли Пэйсюань. Не думал, что она согласится… Я уже до смерти извелся, не знаю, что ей сказать. Как думаешь, можно прямо спросить, есть ли у нее парень?

Я подошел к столу, открыл пиво.

– Приготовил небольшой подарок, не знаю, понравится ли ей… Как думаешь, лучше сразу его вручить или в конце? Не молчи, у меня сердце стучит как ненормальное…

– Лучше так, чем если бы совсем не стучало.

– Ты что?

– Цзыфэн в реанимации.

– Что случилось?

– Атипичная пневмония, нас тоже поместили в карантин. – Мне не хотелось произносить вслух имя Шаши.