Чжан Юэжань - Кокон [litres]

Но мама не теряла аппетита к жизни, в автобусе сражалась за удобное место, на рынке выбирала самую свежую зелень, у телевизора комментировала судьбы героев сериала… Больше всего они с тетей любили смотреть и обсуждать конкурсы талантов.

– Вот увидишь, я права, пятый номер отсеется, она недотягивает до остальных, совсем другой уровень. – Мама проворно лущила грецкие орехи, в этом мастерстве ей не было равных, маме удавалось достать ядрышко даже из самых неудобных уголков, при этом скорлупа оставалась почти целой.

– Удивительно, как ее с таким голосом вообще пустили на сцену. – Из-за плохих зубов тетя не могла есть орехи и налегала на засахаренные фрукты. Она знала, что от них толстеют, но мама постоянно грызла то орехи, то семечки, и тете тоже хотелось занять чем-нибудь свой рот.

– Наверняка по блату.

– А что толку, все равно блат за нее не выйдет и не споет. Голосок дрожит, сама без конца моргает. Я в первый же ее выход поняла, что не потянет.

– Следующим наверняка отправят девятый номер.

– Либо девятый, либо тринадцатый, оба слабоваты.

– Ай, Цзяци, садись, посмотри с нами.

Старшую школу я выбрала с общежитием. В шестнадцать лет у меня случился первый секс – раньше, чем у остальных одноклассниц, но мне тем не менее казалось, что это произошло слишком поздно.

Тот мальчик был на пару лет старше, он провалил выпускные экзамены, взял себе дополнительный год для подготовки и снимал квартиру неподалеку от школы, чтобы не тратить время на транспорт. Окна в его квартире выходили на север, их всегда закрывали плотные шторы – он прятался от света, солнце делало его вялым и сонливым. Квартирка была узенькая, как кувшин, он целыми днями мариновался в темноте, желание сочилось из его тела и оседало на коже бледным пушком.

Я толкала закрытую дверь, разувалась у порога и тихо входила. На цыпочках перешагивала через разбросанные учебники и грязные футболки, стараясь не наступить на упаковки из-под лапши быстрого приготовления, выеденные половинки арбуза с торчащими из них ложками и две его единственные игрушки: головоломку с девятью кольцами, за которую он хватался, когда не мог решить задачку, и зачитанную до дыр мангу – на страницах с завернутыми уголками красовались голые большегрудые девушки, помогавшие ему утилизировать избыток сил.

Я тихо подходила сзади, закрывала ему глаза и вырывала ручку у него из пальцев.

– Ты как будто не знаешь! Я и так ничего не успеваю, нет времени! – ревел он, опрокидывая меня на кровать, тут же стягивал шорты и наваливался сверху. На самом деле это была даже не кровать, а пружинный матрас, застеленный постельным бельем. Он так и не снял с матраса пластиковую пленку, простыня постоянно соскальзывала, и пленка липла к потной спине.

Мне было очень хорошо, но моя радость по большей части носила умозрительный характер. То есть я знала, что должна испытывать радость, потому что секс – это очень важно. Гораздо важнее, чем прогулки по магазинам, чтение и учеба. Только во время секса я не чувствовала, что зря теряю время и растрачиваю молодость на пустяки. Я выходила из мрачной комнаты на улицу, ветерок трепал мою пожеванную юбку, измятые ноги мало-помалу собирались вместе, и я чувствовала себя полной до краев.

Скоро мне опротивели выходные, не хотелось возвращаться домой, я боялась увидеть маму. Ее лицо уже пошло бурыми пятнышками, живот выпирал, она могла подойти ко мне с лифчиком в руке и спросить:

– Будешь еще носить? Смотрю, лежит у тебя в шкафу, ты даже пару раз не надела.

– Он мне мал, – отвечала я.

– Ничего, я переставлю крючки, станет впору. Так ты будешь носить или я заберу?

– Почему ты не купишь себе по размеру, они ведь недорогие?

– Жалко, что лежит бесхозный, а под кофтой все равно не видно.

Мама надевала лифчики только на выход, а дома обходилась без них. И ее обвисшая грудь свободно болталась под майкой, терлась о грубую ткань, но мама этого как будто не замечала.

– Как хочешь, – ответила я.

Она радостно унесла лифчик к себе. На следующий день под облегающей трикотажной кофтой виднелись две глубокие борозды, пояс и бретельки лифчика впивались в кожу, разрезая мамину спину на кусочки.

Мое тело только начало раскрываться, впереди меня ждала бесконечная череда занятий любовью, а мама любовью уже отзанималась, и ее наглухо закрытое тело превратилось в заброшенный сад. Иногда я задумывалась, что после тридцати шести лет у мамы не было ни одного мужчины, не было секса, и эта мысль меня ужасала. Мне даже казалось, что я лишила ее права быть женщиной, что пользуюсь наслаждениями, которые положены ей. Тогда же я вспомнила, что мои первые эротические фантазии были связаны с папой и в детстве я страстно мечтала выгнать маму и занять ее место.